Я пожала ему руку:
— Вы ходили в торговый центр?
— Ну конечно! Это же американская культура. Здесь нужно развлекаться. Я так завидовал, когда Люциус сюда уехал… Здорово, что парень ненадолго вырвался из-под влияния старика. — Он втянул щеки, изображая дядю Василе. — Люциусу это только на пользу.
Я изучающе посмотрела на Дорина. Его щеки порозовели на морозе, глаза были черными, как у всех вампиров, но вокруг них виднелись веселые морщинки.
— Садись, — пригласил он, смахивая снег со скамейки.
Садиться на холодный камень не хотелось.
— Может, зайдем в кафе? — предложила я, растирая замерзшие руки. Его варежки мне показались невероятно уютными.
Дорин задумчиво покачал головой:
— Прекрасная мысль! Я, пожалуй, немного погорячился, выбрав для встречи пустой парк. Начитался шпионских романов.
— Я тоже их люблю, — улыбнулась я.
— Ничего удивительного, — ответил он и помог мне выбраться из беседки. — Мы же родственники. Наверное, у нас много общего.
— Родственники?!
— Ох, я не догадался написать об этом в записке!
— По какой линии?
— Я твой дядя, брат твоей мамы.
Я замерла и вгляделась в лицо собеседника, пытаясь найти в его чертах что-то знакомое, сходство со мной или с мамой.
— Вы на нее совсем непохожи… И на меня тоже.
Бледные щеки Дорина слегка покраснели.
— На самом деле я сводный брат. У твоего деда был роман на стороне… — Он застенчиво улыбнулся. — Я — плод запретной любви.
— Но вы знали моих родителей?
— Разумеется. Я тебе все расскажу, только сначала давай куда-нибудь зайдем. Ты вся дрожишь.
Я дрожала не только от холода, но и от любопытства. Вампир рядом со мной оказался моим дядей, он знал моих кровных родителей. После моего рождения прошло целых восемнадцать лет, и я наконец узнаю, какими были мои родные мать с отцом. Я была готова слушать.
— Пойдем, Антаназия, нам нужно многое обсудить, — сказал Дорин, галантно предлагая мне руку.
Мы вместе дошли по заснеженной дорожке парка до ближайшего кафе, сделали заказ (кофе без кофеина для меня и двойной латте со взбитыми сливками и шоколадной крошкой для Дорина) и сели за дальний столик. Дорин смаковал сливки, словно кровавый стейк.
— Прежде чем мы перейдем к семейным историям… — начал он, утирая губы салфеткой. — Тот еще вечерок выдался! В этом — весь Василе. Он любит драму больше, чем любой простолюдин. Все сделает, чтобы произвести впечатление.
Мои теплые чувства к новообретенному дяде испарились.
— По-вашему, то, что случилось с Люциусом, веселое представление? Между прочим, нос ему сломали по-настоящему.
