Около полуночи ко мне в спальню пришла мама:
— В комнате Люциуса все еще темно.
— Ты тоже его из окна выглядываешь?
— Конечно.
— С ним все будет в порядке?
— Если честно, не знаю.
— Мам, они его били!
Мама отодвинула штору и села рядом со мной:
— Я, в общем-то, догадывалась…
— Люциус рассказывал, что били его часто, — заметила я, с трудом сдерживая панику.
Мама села на кровать и поцеловала меня в лоб, как маленькую:
— Помнишь, я говорила, что у Владеску репутация безжалостных вампиров? Люциуса воспитывали как наследника престола, и его детство нельзя назвать безоблачным. Однако Люциус очень сильный, — напомнила она. — Не поддавайся страхам.
Я понимала, что мама тоже боится.
— А если он не вернется?
— Вернется. — Она замялась. — Джесс… ты и вправду его любишь?
От необходимости отвечать меня избавил свет, загоревшийся в гараже. Я резко выдохнула, словно до этого не дышала. Я не стала ждать маму, выскочила из комнаты и босиком помчалась по двору — плевать, что холодно.
Люциус, скинув рубашку, стоял возле умывальника. Он услышал, как я вошла, но не обернулся:
— Уходи.
— Что случилось?
Он продолжал стоять, склонившись над раковиной:
— Оставь меня в покое.
Я подошла поближе:
— Обернись.
— Не буду.
Послышались шаги. В комнату вошла мама, похлопала меня по руке и двинулась к Люциусу, осторожно, как я подходила к Чертовке в тот ужасный день.
— Люциус… — ласково начала она, положив руку ему на спину. Она всегда так делала, когда я была маленькой и меня тошнило.
Люциуса затрясло.
Только сейчас я сообразила, что он изо всех сил сдерживает слезы.
Мама склонилась над Люциусом и убрала с его лба черную прядь:
— Джесс, сходи за аптечкой. Она в кухне, под раковиной.
— Мам, что с ним?
— Джесс, иди.
Я хотела остаться с Люциусом.
— Немедленно, — повторила она уже жестче.
— Иду, — ответила я и направилась к выходу.
Мама обняла Люциуса. Его плечи мелко вздрагивали. Она гладила его по голове и что-то тихо говорила. Так вот почему она меня отослала! Люциус не захотел бы, чтобы я видела, как он расплачется, не выдержав первой в своей жизни материнской ласки.
Я тихо закрыла дверь и побежала на кухню.
Я вернулась с аптечкой. За мной на дрожащих ногах шел отец, на ходу завязывая пояс халата.
Люциус лежал на кровати, мама сидела рядом с ним. Я протянула ей аптечку, она включила ночник, и Люциус отвернулся к стене. Я успела заметить, что его жестоко избили: губы распухли, под глазами и на скулах наливались багрянцем синяки, нос был сломан.
