Василе!
Неужели ты все продумал заранее?
Ну конечно же.
Только глупость помешала мне увидеть весь план целиком. Хотя не буду себя обманывать — может, я и догадывался, но мне слишком сильно хотелось власти.
Однако в тот вечер, когда я коснулся клыками горла Антаназии, все прояснилось. Запах крови стал для меня сывороткой правды, треснутым зеркалом, в котором я увидел свое дьявольское отражение.
Ты все это время знал, что американскую девчонку, не получившую должного воспитания среди вампиров, быстро уничтожат, займи она трон. То письмо, где я писал, что Джессика не готова, что она будет беззащитна перед атаками жаждущих власти вампирш… для тебя это была не новость. Ты всегда ценил слабость Антаназии. Ты на это рассчитывал. Василе, неужели мы оба на это рассчитывали?
Я бы женился на ней, выполнив пакт, привез ее в наш мир, в Румынию, и оставил на волю судьбы. Когда? Сколько времени бы это заняло? Год? Меньше? А к тому времени кланы бы официально объединились и вся власть сосредоточилась бы в одних руках. В твоих.
Взял бы ты на себя роль судьбы? Уничтожил бы Антаназию сам? Тайком, конечно, руками одного из слуг. Или ты надеялся, что это могли быть мои руки? Конечно, кому как не мужу легче всего устроить несчастный случай для той, с кем он делит ложе?
Не в этом ли заключался твой жестокий план, Василе? Заставить меня испытывать те чувства, что я испытываю, а потом отнять у меня возлюбленную? Неужели все это ради того чтобы з акалить мой характер? Даже для тебя такой план слишком жесток. Слишком черен. Или все эти годы я тебя недооценивал? Опасная ошибка.
А если бы я не подчинился, если бы не уничтожил Антаназию, уничтожил бы ты меня за неподчинение? Избавился бы от неудобного наследника? Кто среди Старейших из рода Владеску стал бы тебя винить? Несомненно, они знают и поддерживают твои планы относительно Джессики… Ты обрел бы абсолютную власть над двумя величайшими кланами вампиров, и тебе не нужно было бы опасаться соперника.
Неужели с самого начала ты знал, что я стану питать к Антаназии такие глубокие чувства? Теперь, чтобы не потерять ее, я должен от нее отказаться. Это чересчур жестоко, Василе!
