Поезд прибыл в Питер к вечеру. Посреди дороги Олеся неожиданно заснула, проснулась от прикосновения проводницы к своему плечу. И панически заметалась, разыскивая на полке свалившиеся с ее носа темные очки. Везде ей мерещились косые взгляды, шепоток, хотя ни один из спутников даже не посмотрел ни разу в ее сторону.
Вот она и дома. Однокомнатная квартира, скромное гнездышко, устроенное когда-то с такой любовью, показалось ей теперь тесной, как чулан, и скучной, как чужое счастье. Едва переступив порог, Олеся почувствовала абсолютную отрешенность от этого места. Так, наверно, чувствовала себя Золушка, вернувшись из дворца в свою каморку.
Через секунду зазвонил телефон в прихожей. Свой мобильный Олеся отключила еще в Москве. А сейчас подумала, что напрасно это сделала. Теперь приходилось бросаться в неизвестность.
Она сдернула трубку и услышала голос, чуть искаженный расстоянием:
– Лесенька, где ты?
– Я в Питере, – ответила она спокойно, равнодушно. – Ты же в Питер звонишь.
– Но почему ты в Питере?! – потрясенно выкрикнул Женя. – Вчера я оставил тебя в Москве!
– С того времени кое-что произошло…
– Ты об этой дурацкой публикации? Плюнь и забудь, – невозмутимо посоветовал Евгений.
– Просто плюнуть и забыть? – пораженно прошептала Олеся. – Что же ты не позвонил мне сегодня утром? Долго думал, прощать меня или не прощать?
– Да я спал как убитый после ночного перелета!
И тут Олеся запаниковала. Вера Ильинична предупреждала ее, что так будет. Она думала, что готова. Оказалось – нет. Как раненый боец, собирающий последние силы, чтобы доползти до лазарета, она зажмурила глаза, втянула в себя воздух и произнесла на одном дыхании:
– Я уехала потому, что после того, что я натворила, нам нельзя больше быть вместе, нельзя доверять друг другу и строить планы на совместное будущее. И если ты этого не понимаешь, ну, значит, с тобой что-то не в порядке.
Женя молчал, и ей показалось, что сейчас он просто повесит трубку. Но он вдруг сказал совершенно будничным тоном:
– Хватит дурить, Леська. Возвращайся в Москву. Ничего ужасного ты не натворила, уж поверь, бывают вещи и похуже. И кстати, я подозревал нечто в этом духе. Уж очень странная у тебя была амнезия на все, что связано с Воронежем.
– Так ты подозревал? – шепотом уточнила Олеся.
– Да, и что тут такого ужасного? Поверь, я не настолько уж инфантилен, чтобы всю жизнь любить свое детское воспоминание. Но я всей душой полюбил женщину, которую встретил весной в «Останкино». А была она или не была моей первой любовью – это не имеет никакого значения.
