— Ты же говорил, что найдешь других желающих — осклабился Ригнар. — Не получилось?
— Я и не искал. — Жрец, как и в прошлый раз был обескураживающее самоуверен.
Тан облизнул пересохшие губы:
— А если я соглашусь… У меня уже не будет возможности передумать?
— Будет… до определенного времени. Но об этом лучше разговаривать не здесь. Пойдем на улицу. Ты хоть знаешь, что сегодня прекрасный летний день? Или уже неспособен увидеть ничего, кроме дна кружки?
Ригнар сощурился, глядя на яркое небо:
— Богов больше нет, но миру на это наплевать: все так же светит солнце. Ничего не изменилось. Ничего не изменится и после моего согласия — или несогласия. Я согласен, жрец. Детали потом. Забавно только, что жрецы света владеют и магией зла.
— На свете вообще много забавного, тан. Ты увидишь…
Он увидел.
Жрецы отрабатывали свою часть договора честно. Они не просто собирались натравить его на лучшего бойца Хьерварда, но и дать ему шанс победить в этой схватке.
Подземелья тайной школы асассинов. «Вовсе нет нужды вмешивать богов туда, где можно решить дело простой сталью». Выматывающие тело и душу занятия. Оно было и к лучшему — вечерами Ригнар был едва в состоянии дотащиться до постели, а это не оставляло много возможностей для раздумий. И ложась спать, он вовсе не был уверен, что его не разбудят среди ночи, ради какого-то нового немыслимого задания. Или что не проснется сам — от смутного ощущения присутствия убийцы рядом. Такое тоже бывало — и выживали в конце концов лишь те, в ком рождалось чутье на опасность — чутье куда острее звериного. Ригнар выжил. Он убивал и раньше — но до сих пор не знал, что это можно сделать стольким количеством способов. Что в оружие можно превратить практически любой предмет, но самое страшное оружие — сам человек. До тех пор, пока в состоянии пошевелиться. Он стал разбираться в ядах и противоядиях не хуже всякого алхимика. Он узнал, как отправить к праотцам человека так, чтобы никто не догадался об этом. Или так, чтобы его смерть была долгой — и до предела мучительной.
Он увидел такое, от чего раньше его просто бы вывернуло наизнанку. Он перестал верить в богов. Если Молодые Боги допустили, чтобы их именем творились такие вещи — туда им и дорога. А новым он не станет молиться никогда.
Но странно — ни разу за годы своего обучения Ригнар не пожалел о сделке. Несмотря ни на что. Потому что теперь у него появилась цель. Теперь ему было наплевать и на богов и на людей. У него была цель. Все остальное не имело никакого значения. И он готов был годами терпеть все это. Терпеть и учиться, по крохам собирая бесценное знание. Все ради одного. У него была цель.
