Сигурда, уже отошедшего от утреннего похмелья, погоня, как ни странно, увлекла. Ему не терпелось поскорее догнать добычу. И на этот раз он хотел сам пойти на троллей, а не наблюдать за схваткой, сидя на лошади.
Вскоре лес закончился и кавалькада вырвалась на большую поляну, в центре которой стоял небольшой хуторок. Рядом, за невысоким редким заборчиком, виднелся ухоженный огород.
— Что такое? — грозно нахмурился барон. — Кто посмел поселиться в моих лесах? Вернусь, спущу с Фимафенга шкуру! Чтобы знал, как за моими лесами приглядывать.
Погоня направила коней по кровавому следу, тянувшемуся от леса прямиком к хутору. У ворот отряд остановился и Агнар крикнул, что есть мочи:
— Эй, кто тут есть, покажись! Я, барон Агнар, хозяин этих лесов. Ты самовольно построил здесь хутор, да ещё укрываешь мою добычу. А ну, вылазь, кто живой. А то спалю всё к лешему!
На дворе было тихо. Хутор казался вымершим. Потом Сигурд услышал старческое покашливание и над частоколом появилась голова белого, как лунь, старика.
— Моё имя Хьялли, благородный Агнар, — сказал он, откашлявшись. — Я пришёл издалека и не знал, что у этих лесов есть хозяин. Простишь ли ты, о великодушный, неразумного старика?
— Может быть, — Агнар немного смягчился. — Может быть я прощу твоё самоуправство, если ты отдашь мне троллей, которые прячутся у тебя на подворье.
Старик помолчал и ответил:
— Зачем они тебе, благородный барон? Какой прок тебе от этих неразумных тварей?
— Что?! — взвился барон, — Как ты смеешь задавать мне вопросы, старый пень?! Немедленно открывай ворота и тогда, может быть, я передумаю и не прикажу снести за дерзость твою пустую голову.
— Они живые твари, — продолжал упорствовать Хьялли, — милостивая богиня Ялини учит нас любить всё живое.
— Я те покажу, как надо любить всё живое, болван! Открывай ворота!
— Милостивый барон, я прошу тебя….
— Эйтиль, — не слушая старика, повернулся Ангар к десятнику, — пусть лучники распалят трут и прикрепят к стрелам чего-нибудь для подпаливания. Эй, старик, выбирай: или ты откроешь ворота и пустишь нас внутрь, или я сожгу весь твой хутор с твоими троллями и тобой в придачу! Ну?
Сигурд с удивлением заметил, что лицо Хьялли переменилось. Ещё мгновение тому назад оно было подобострастным и кротким. А теперь глаза старика сузились, губы сжались и превратились в узкую чёрточку, на скулах заиграли желваки. Ярл вдруг почувствовал в старике железную волю и неистребимое упрямство, которые раньше скрывались за почтительный тоном и льстивыми словами. И понял — старик не откроет ворот. Ни за что.
