Наши встречи повторяются уже больше года. Похоже, Педро смирился со своей участью. Как же он любит свою девчонку! Отдает ей все время, обучает своему ремеслу. Они постоянно вместе, и в эти минуты лицо его светится радостью. Когда же он смотрит на меня, его глаза излучают ненависть и презрение… и усталость от такой жизни. Но за годы наших встреч я привыкла к его взгляду, он не задевает меня, но и не трогает.
Почти два года я не заглядывала в свой дневник. А ведь за это время я родила дочь и назвала ее Полиной. Я не желаю раздумывать, кто ее отец: конюх или мой муж. Ни на кого из них она не похожа. Однако даже в своих младенческих порывах она проявляет такую импульсивность, которая заставляет меня задуматься: а не испанская ли кровь течет в жилах моей Полины? Впрочем, не все ли равно? За последние годы Педро стал апатичен и вял. Все чаще мои попытки соблазнить его оканчиваются провалом: он перестал быть мужчиной, постарел. Думаю, Педро желает теперь только смерти.
Сегодня я заявила конюху: «Я освобождаю тебя от себя». Он не сказал ни слова, но на лице его промелькнуло такое облегчение, какое может испытать только узник при выходе на свободу.
«Ты оставишь мысли отлучить от меня дочь?» – спросил он. «Да! – рассмеялась я. – Но советую тебе держать ее подальше от меня. Она напоминает мне то время, когда ты унизил меня, предпочтя горничную». Педро так заторопился прочь, словно пытался убежать от всего, что было между нами.
Временами я наблюдаю за ним и его дочерью. Она – вся в отца: такая же гордая осанка, горящие глаза, темпераментный характер.
Я не жалею ни о том, что совершила в прошлом, ни о том, что отказалась от Педро в настоящем. Теперь у меня двое детей, нужно заниматься ими и следить за гувернанткой: что-то она взялась строить глазки дворецкому, а я не потерплю в своем доме романов между слугами.
Прошел год после того, как я сделала в дневнике последнюю запись. Вчера умер Педро. За последние несколько лет здоровье его пошатнулось. Все знали, что смерть скоро придет за ним, свыклась с этой мыслью и я. Но когда все произошло в реальности, я почувствовала горечь утраты. Ах, Педро, как я любила тебя! Ты навсегда останешься в моем сердце, ненавидящий и презирающий мою любовь!
Сегодня Марфа передала мне его предсмертную записку. Всего пара строк: «Моя единственная просьба к тебе: Дарья должна жить в поместье и продолжать мое дело». Как бы не так! Я оставлю ее, но быть конюхом – дело мужчины, а никак не женщины!
