Горничная сказала мне сегодня: «Барыня, вы вся светитесь, будто влюблены». В ответ я пригрозила ей, если услышу об этом снова, прогоню ее прочь. Никто не должен знать о моих чувствах. Когда-нибудь я и этот дневник сожгу. Или оставлю потомкам… Пусть знают, что и барыне не чужда любовь к простолюдинам.
Я зову конюха по имени, а ему, похоже, это не по душе. Каждую неделю мы вдвоем выезжаем на верховые прогулки, но Педро держится несколько отчужденно, хотя я изо всех сил стараюсь привлечь его внимание. Абсурд! Барыня добивается внимания обычного конюха! Но я не могу выбросить его из головы!
В этот вечер я попросила Педро рассказать о лошадях. И вот тут-то его глаза загорелись! Как увлеченно он говорил! Рассказал едва ли не все, что знает о них: как рождаются и как растут, как за ними ухаживать и приручать. Мне было неинтересно, но я слушала только потому, что безумно люблю его голос, его акцент, его смешные ошибки в русском языке…
Вчера поздним вечером зашла в комнату своей горничной. Она меня не заметила, а я не спешила обнаружить себя: решила понаблюдать за ней. Она сидела перед зеркалом в одной рубашке и расчесывала волосы… И я разозлилась! Разозлилась от того, что моя горничная, эта простолюдинка Анна Тришкина, так красива: темно-рыжие длинные волосы, фигура, как у греческой богини… Я невольно сравнила себя с ней и, конечно, осталась недовольна.
Глупо, но я вдруг увидела в ней соперницу. С другой стороны, она красива перед сном, вечером, и лишь тут, в своей комнате, а днем в своем скромном платье и платке – обычная заурядная девка. Такая не заинтересует пылкого испанца Педро Пенья! И вот этого я боюсь больше всего! Того, что Педро полюбит какую-нибудь служанку. С ними-то он церемониться не станет, сразу обнаружит свой горячий темперамент! Но чем холоднее он ко мне, тем сильнее мое чувство к нему.
Я внимательно присматриваюсь к горничной. К моему разочарованию, она и в своем скромном платье и в цветном платке – красавица. Чем больше я на нее смотрю, тем больше она раздражает меня. Однажды я поинтересовалась:
– Что ты думаешь о конюхе?
– О Педро Пенья, барыня?
– Да, о нем.
– Он отличный конюх, лошади ухожены, в конюшне чисто, – ответила она.
– Ты бываешь в конюшне? – спросила я.
– Нет, что вы, барыня!
Тришкина будто испугалась. Я промолчала. Наблюдая за ней, я заметила, что она покраснела и занервничала: расчесывая мне волосы, она даже стала сильно дергать их. Я выгнала Тришкину из комнаты и позвала Лизавету Карповну. Спрашиваю, не известно ли ей что-нибудь об отношениях испанца-конюха и горничной. Та отвечает: «Нет, ничего подобного я не заметила. Бывает, что встретятся на кухне да просто мило беседуют друг с другом, вот и все».
