— И все?
— А теперь… — Но Марья Константиновна не могла продолжать. Закрыла лицо платком и заплакала, тихо вздрагивая.
Старуха придвинулась к ней, взяла ее за руки и тем же спокойным, настойчивым шепотом:
— А теперь ты думаешь, — не он ли? Перестань, возьми себя в руки. Варя сейчас придет. Ты его узнала?
— Нет… Столько времени… Мама, вы верите, мне сначала в голову не пришло. Потом стало что-то мелькать… в глазах, в манерах у него. Потом вы сказали, что он на англичанина похож. Я вспомнила, тот говорил, от матери английская кровь… Потом раз Варя назвала его Вовой… И тогда уж я… Боже мой, Боже мой! Что делать? Что мне делать?..
— Перестань! — прикрикнула на нее старуха. — Слышишь? Не распускаться!
Она встала и прошлась по комнате, не обращая внимания на затихшую Марью Константиновну.
— Во-первых, может быть, и вздор все, истерика, воображение… Это надо узнать как следует. Так, чтоб он сам ни о чем не догадался. Тебя он, понятно, узнать не мог. И тогда уж, — бабье твое лето было… Еще красива была очень…
— Я знаю, мама. После страшных лет в России, после моей болезни… Я старуха, я старше вас. Он не может узнать. Но если я ему напомню…
— Сумасшедшая! Как ты подумать могла! Ну, да что с тобой теперь толковать. Иди в спальную, приляг. Я скажу Варе, что у тебя голова разболелась. Знай, и к обеду не выпущу, если не обещаешь сделать над собой усилие, быть, как всегда. Ты можешь, если захочешь, если надо. А теперь — надо. После поговорим.
II
Варя встретила Владимира Ивановича Байкова в том же французско-американском учреждении, где служила машинисткой. Байков занимал там скромное, но недурное место. Вернувшись, не так давно, из очередной поездки в Нью-Йорк, он сразу заметил энергичное лицо молоденькой соотечественницы. Остальное сделалось само собой. С виду Байков, действительно, смахивал на англичанина, — высокий, сухощавый, с гладко выбритым загорелым лицом, со сдержанными манерами; но в душе он был русский, очень порывистый, хотя и волевой. К Варе его потянуло, и не много нужно было времени, чтобы молодые люди сблизились, стали женихом и невестой. Байков бывал в маленькой квартирке, в семье невесты, почти каждый вечер. Свадьбу назначили в феврале, через два месяца. Квартиру новую подыщут… Байков радовался, что они успокоят Вариных старушек, которые ему нравились.
В этот вечер, после обеда, за кофе, — отлично его варила Антонида Петровна! — все были веселы. Голова Марьи Константиновны прошла, должно быть: сидела совсем бодрая, даже в шаль не куталась, улыбалась. Старуха-мать правду говорила: может, если захочет, если надо.
