— Ты специально так заводишь людей?
Она недоуменно подняла глаза, как будто только сейчас заметила его присутствие, а затем негодующе покачала головой, решив ему отплатить. Ее спутник добела вымыл руки и даже постарался вычистить грязь из-под ногтей, но все же его одежда была вся в пыли.
— Почему ты одет так неопрятно? — прямолинейно спросила она, отвечая на его резкость.
Он нахмурился еще сильнее, а губы сжались в одну тонкую линию.
— Не было времени переодеться. Пришлось бросить работу и сразу же ехать в аэропорт.
— Мог бы встать пораньше, тогда бы все успел, — безапелляционно заявила девушка, про себя с ужасом заметив, что она почти дословно повторяет слова своего деда. Она чуть было не открыла рот, чтобы извиниться за свою невежливость, как он уже ответил ей:
— Ты считаешь, что четыре часа утра — это слишком поздно?
— Четыре часа? — в ужасе воскликнула она, всплеснув руками, опять привлекая внимание соседних столиков.
Как посмели эти высокомерные Редманы заставлять человека вставать в такую рань!
— Какой ужас! Куда же смотрят профсоюзы? — продолжала возмущаться она. — Я непременно поговорю с твоим хозяином и потребую, чтобы он прекратил эксплуатировать тебя.
— Да брось! Не стоит тратить время. Все равно мою работу никто не сделает.
Ее доброе сердце растаяло. У этого человека наверняка есть семья, которую нужно содержать, — черноглазая жена, красивая, но измученная повседневными заботами, и трое-четверо ребятишек, а может, и вдовая мать.
— Нет, я не могу это так оставить. Я должна вмешаться!
Он опять нахмурился.
— Послушай…
— Вот и ваш заказ…
Бармен поставил перед ними две простые тарелки и рюмку мутноватого напитка.
Она разочарованно вздохнула. Только этот парень хотел ей довериться, как их прервали на самом интересном месте. А вот теперь он принялся за еду и не обращает на нее никакого внимания. Миранда была так занята своими мыслями, что даже не заметила, как ей принесли кофе и кувшин с водой. Ничего, она все равно вступится за него, что бы он там ни говорил, подумала она и стала ковырять вилкой рыбу, лежащую на тарелке. Она позаботится о его семье, ведь у нее самой семьи никогда не будет.
Миранду опять охватила жалость к себе самой. Что с ней сегодня происходит? Видимо, возвращение в Австралию открыло какие-то заслонки в ее душе, и все чувства, тщательно скрываемые прежде, с невиданной силой хлынули наружу.
— А теперь что случилось? — ворчливо спросил он.
— Ничего, — пробормотала она, жуя хлеб, ставший почему-то черствым.
