Джеральд Фолкнер подался вперед и озарил меня улыбкой. Видно было, что он увлекся нашим спором.
— Но и не надо использовать их, — возразил он. — Чтобы поддерживать мир в Европе, достаточно их просто иметь.
Бесполезно пытаться переубедить того, кто решил твердо придерживаться иной точки зрения. Таким хоть кол на голове теши. Только сам распалишься, а они упрутся на своем, и все. К тому же — это колоссальная трата времени. Я столько часов угробила на споры с упрямыми старыми придурками на улицах, меж тем как десятки потенциальных моих сторонников прошли мимо и даже не заметили кружки для пожертвований, которой я могла бы погреметь перед их носом. Но я так взъярилась, что просто не могла удержать язык за зубами.
— Некоторые сорок лет курили самые вредные сигареты, но не заболели раком легких, — сказала я. — Что с того? Это может случиться с ними в любой момент. На следующей неделе или через месяц. В конце концов расплата наступит, так ведь? И это вы называете миром?
— Такому, как я, подходит, — ответил он коротко.
И, словно желая показать, что этот разговор окончен, повернулся к Джуди, угнездившейся в кресле-мешке и спокойно набивавшей живот мятными шоколадками.
Мне бы не лезть в бутылку, но я уже не могла остановиться. Ненавижу, когда люди сначала сами заводят с тобой спор, а как увидят, что сила аргументов не на их стороне, стремятся поскорее прекратить его.
— Подходит для такого, как вы? — повторила я. — Может, вы хотели сказать, такого старого, как вы? Эгоистично не думать о будущем планеты только потому, что вас на ней уже не будет!
На его щеках вспыхнули пунцовые пятна. Теперь-то я его задела за живое!
— Ты, наверное, забыла, — произнес он холодно. — Такие старые, как я, помнят иные времена. Времена, когда бомбы не были такими ужасными, как нынешние, так что странам не приходилось заботиться об осторожном с ними обращении, чтобы не разразилась огромная мировая война. Времена, когда практически в любом городе Европы дети-сироты рылись в кучах вонючих дымных отбросов!
Джуди подняла голову и уставилась на нас. Джеральд Фолкнер стал пунцовым как рак. Видимо, он наконец сообразил, что вступил на шаткую почву, мало подходящую для первой дружеской встречи.
— Не волнуйся, Джуди, — сказала я. — Мистеру Фолкнеру, возможно, не слишком плохо жилось во время войны. Может, он провел это время в каком-нибудь безопасном бомбоубежище.
— Я потерял на войне отца. Разве этого недостаточно? — рявкнул он.
