— Нормально?
— Да, — кивнула я. — Нормально. (Я все еще злилась на нее.)
Тогда она повернулась к нему.
— Джеральд?
Он склонил голову набок.
— Мило, — сказал он. — Да что я — сногсшибательно! Ты великолепно выглядишь. Но не могла бы ты меня чуть-чуть побаловать? Надень-ка тот синий костюм с продолговатыми деревянными пуговками, черные блестящие чулки и лакированные туфли с бантами.
Во дает! Я вытаращила на него глаза. Он что, гардеробный извращенец какой? Отец прожил с мамой много лет, но не смог бы описать ни один из ее нарядов, ему проще было бы летать научиться. По правде сказать, думаю, он вовсе не замечал, что на маме надето. Конечно, если она спускалась вся разнаряженная ради какого-то особого случая, он говорил: «Отлично выглядишь». Но попросить ее переодеться в костюм, который ему больше нравится? Вы что, шутите?
А мама? Покраснела, пожала плечами, а потом повернулась и, высоко держа бокал, послушно затрусила наверх переодеваться. Неужели это моя мама?
— Тебе повезло, что сегодня Вечер по заявкам, — прочирикала она с верхней площадки.
Нет! Это не моя мама. Я в ужасе смотрела вслед этому видению, но тут Джеральд Фолкнер обнял одной рукой Джуди, а другой меня и повел нас в гостиную.
Я стряхнула его руку. Он отошел и сел на диван. Джуди устроила себе гнездо в кресле-мешке. А я осталась стоять с хмурым видом.
— Итак, — сказал он, — значит, ты тоже в этом замешана?
Хоть я и понятия не имела, о чем речь, мне показалось, что он обращается ко мне.
— Замешана в чем?
— Сама знаешь, — ухмыльнулся он. — Отряд Вязаных Шапок. «Закройте Электростанцию! Запретите Бомбы!»
«Приехали», — подумала я. Вот и отлично! По мне так просто здорово.
Моя мамочка принаряжается наверху, превращая себя в жеманную куклу Барби ради вот этого мужчины — да она таких типов за версту всегда объезжает! А я тут торчу внизу с политически невежественным неандертальцем.
— Да, я участвую в кампании за ядерное разоружение.
Я это произнесла таким ледяным тоном, можете поверить — холоднее не бывает. Но этот Джеральд Фолкнер словно бы и не заметил. Ему лишь бы высказать, что он сам думает.
— Ядерная энергия — важное научное открытие, — заявил он. — Глупо это отрицать. Не можете же вы его отменить.
— И тиски для пыток тоже нельзя отменить, — огрызнулась я. — И газовые камеры. Но их можно демонтировать. И это необходимо сделать.
Он развел руки.
— Но зачем? Ядерное оружие — наше лучшее средство обороны.
— Никакой обороны вообще не существует, — возразила я. — Бомбы, которые отравляют землю, где мы живем, — разве это защита? Вы не можете использовать их. Это будет форменное самоубийство.
