Мне нравилось ощущение смены текстур: ковер, линолеум, кафель. Занозистые балки на чердаке. Я позвонил тете, сказал, что вернулся из отпуска. Да, отсутствовал дольше, чем собирался. Очень жаль, что доставил ей беспокойство. Да, было хорошо. И разве не повезло с погодой? В Брайтоне. Я открыл окна, впустил свежий воздух, выпустил
дух. Вышел наружу, в прачечную. Сходил в парикмахерскую. Увидев мои волосы, парикмахер засмеялся. Спросил, кто это меня так обкорнал и нет ли у меня желания оторвать тому человеку яйца. Я сказал, что мне делали операцию на мозге. Парикмахер принялся извиняться: ему, мол, следовало бы откусить себе язык. Что правда, то правда.
Апрель. Перед домом – цветущие деревья, нарциссы, тюльпаны, незабудки. Другой свет, другие тени в доме. Все ярче, сочнее. По утрам солнце нагревает кружевное покрывало на маминой кровати: прижмешься лицом, и становится горячо. Пахнет тканью, пылью, теплом. Затхлый запах табака уже не такой сильный, зато, если побрызгать духами на подушку, можно представить, что ночью она тут спала. А если полежать некоторое время на ее кровати, а потом встать, то на покрывале остается вмятина, будто бы от ее тела, только больше.
Надевать куртку с капюшоном для выхода наружу было уже необязательно, но я все равно надевал. Правда, не всегда. Я возобновил тренировки: прогулки, поездки в автобусе, беседы с незнакомыми людьми. Я научился не пугать их своим поведением и внешностью, делал так, чтобы им было со мной спокойно. Если они не будут меня бояться – если они поддадутся ложному чувству безопасности – тем сильнее будет эффект, когда я захочу их напугать. Так, медленно, постепенно, я проводил подготовку. Я обновил настенную таблицу и приступил к разработке следующего эпизода.
В Страстную пятницу позвонила тетя.
Наш Господь мертв, сказала она.
В понедельник, во второй день Пасхи, она пришла меня навестить, вместе с дядей. Принесла шоколадное яйцо.
Наш Господь воскрес.
Разыскать мисс Макмагон не составило труда. На уроках она без конца твердила про Абердин, про гранитные здания, которые сверкают на солнце, точно покрытые инеем, прогулки вдоль отмелей и запах соли, которым наполняет ноздри ветер с Северного моря. Она собиралась, как только выйдет на пенсию, непременно вернуться туда. Вернуться домой.
До библиотеки – не той, где я резал книги, а другой – я добрался на автобусе. Взял телефонные справочники по всей стране. В том числе по Абердину и северо-восточной Шотландии. Выписал всех Макмагонов с инициалами «Дж.», а также «Дж.» и что-нибудь еще. Не только телефоны, но и адреса. Вернувшись домой, тут же принялся их обзванивать. Прошло несколько дней, прежде чем возле каждого имени появилась галочка. Некоторым пришлось перезванивать много раз. Но все Макмагоны оказались не те. Тогда я нашел в справочнике адрес абердинской газеты «Пресс энд Джорнал» и переписал его в блокнот. А еще через несколько дней отправил туда открытое письмо. В письме говорилось, что я занимаюсь организацией вечера встречи выпускников __________-ской школы Южного Лондона, посвященного двадцатипятилетней годовщине окончания. И что у меня есть основания полагать, что мисс Дж. Макмагон, много лет преподававшая в этой школе, после выхода на пенсию переехала в Абердин или куда-то поблизости. Я написал, что надеюсь получить ответ от нее самой, но буду крайне признателен за любую информацию
