Теварец издал невнятный рычащий звук, и несколько домовых порскнули кто куда, увидев, как в темно-серых волчьих глазах Великого Мага вспыхнули зловещие красные огоньки.
— Если этот упрямый идиот будет то и дело выскакивать из маяка, он станет покойником, а не магом! — хрипло проговорил Теварец. — Если ему повезет. А если не повезет, его утащит в Предел заклинание «сламона», и это будет похуже смерти…
— Не каждый день в Пределе кто-то произносит это дурацкое слово, — Хон-Хельдар снова принялся наигрывать мотив, похожий на перестук капель дождя, падающих в холодное озеро. — И того, кто был рожден ровно в полночь при полной луне, не так-то просто одолеть заговоренным серебром или волшебством…
— От Тройного Заклятья не спасет ни меч, ни кольчуга, ни те жалкие обрывки магии, которые я успел вдолбить в его тупую башку! — Теварец засунул кулаки глубоко в карманы и закинул босые ноги на каминную решетку.
— Не такую уж тупую, — возразил Хон-Хельдар. — Разве Дэвид не овладел уже Малой Магией и многими заклинаниями Магии Воплощений? Значит, рано или поздно справится и с заклинанием «сламона»…
— Поздно — это все равно что никогда! — рявкнул Теварец.
— Дай своему ученику время, — в мелодии, которую наигрывал Хон-Хельдар, зазвучал звон сталкивающихся мечей. — Он совсем недавно сделался взрослым и вспомнил то, что его заставила позабыть роса забудь-травы. А ему, видать, было, что вспомнить, раз меч из чистейшей ненависти сразу пришелся ему по руке! Дай ему слегка пригасить ненависть в бою, а уж после сажай за волшебные книги…
— Если он не научится защищаться от заклинания «сламона», мне некого будет сажать за книги! — Теварец повернул голову, в упор посмотрел на Хон-Хельдара, и тот быстро прижал струны ладонью. — Но попробуй втолковать безрассудному олуху, что если заклинание «сламона» утащит его в Предел, там он сразу сделается таким слабым, трусливым и никчемным, каким и хотел его сделать колдун Конрад…
Снова грянули выстрелы, несколько серебрянных пуль звонко ударили в магическое поле в ближайшем проломе, и почти сразу сквозь этот пролом в маяк прыгнул тот, кого Древние называли Магом Стрелы, а Теварец — безрассудным олухом и упрямым идиотом.
Дэви вложил в ножны пульсирующий голубым светом меч, снял с головы шлем и быстро огляделся.
Он попал в маяк впервые всего несколько дней назад, но ему казалось, будто он провел в этих развалинах чуть ли не целую жизнь. В общем, так оно и было — он прожил здесь всю свою взрослую жизнь. Рыцарь-Бродяга притащил его сюда сразу после встречи с белой акулой, и Дэви привык к маяку даже быстрей, чем к тому, что он теперь — взрослый… Развалины старой башни стали для него таким же домом, как и яхта «Дельфин», хотя маяк был так же непохож на яхту, как грозовое море — на тихое теплое море летнего штиля.
