— Чего? У нас в Седых горах их всегда так заваривают.
— Садитесь уж… — Орелий, пригласил гостей за стол, — чем богаты.
— Мы тоже пособим, — Броган развязал свой мешок.
Родгар осуждающе вздохнул, но промолчал. Путь им предстоял долгий, а еды они, убегая с постоялого двора, запасти особо не успели.
Тёплый чай и хлеб с мясом слегка развеяли взаимную настороженность.
— Неспокойно нынче на дорогах, — осторожно посетовал Родгар, — слышал я, что заставы усилили.
— Да, — кивнул Виценций, — тяжелые времена, суровая осень…
— Император стар, — вмешался Броган, — говорят, когда он при смерти, всегда так бывает.
Виценций нахмурился.
— Деревенские суеверия. Его величество, несомненно, символ и опора нашей страны, но он всего лишь человек, и его смерть не более, чем смерть одного из жителей Империи…
— Да ну, — хмыкнул Броган, — простой человек, говоришь? Как же. Его статуи в каждом храме стоят. Он… он…
Горец сделал несколько взмахов руками, силясь пояснить мысль никак не укладывавшуюся ему на язык.
— Вы ничего не понимаете! — возмутился толстяк, — его величество, всего лишь человек, но сила, которая ему дана, поддерживает империю. Когда император умрёт, другой примет на себя эту ответственность, и Империя сохранится вечно…
— Не надо лекций, Виц, — прервал его Орелий, — здесь им не место.
— Да, да, конечно, — спохватился толстяк, и сник.
— В любом случае междуцарствие не самое лучшее время, — подвёл итог неожиданному повороту беседы Родгар, — я слышал, что зима в этом году задерживается, и перевалы останутся проходимы дольше обычного?
— Да, что-то такое говорили, — кивнул Орелий.
— Однако, не похоже, — Броган глянул в оконце, — снег то так и валит. Как бы нам не застрять…
— Это не важно, — поспешно остановил его Родгар, — но мы вас удачно встретили. Найти здесь кров и очаг было приятной неожиданностью, снегопад к вечеру и в самом деле усилился.
— Да и холодает что-то, — Орелий поёжился.
— Я принесу ещё дров, — Виценций поднялся и накинул висевший на стене плащ.
Он надвинул на голову капюшон и вышел на улицу.
Малфрида оторвала взгляд от плясавших в очаге язычков пламени.
— Там кто-то есть, — едва слышно произнесла она, — снаружи… люди-птицы. Я их чувствую.
Словно в ответ с улицы донёсся крик.
Виценций поплотнее закутался в толстую шерстяную ткань плаща. За дверью было действительно холодно. Свинцовые тучи плотно затянули небо и хотя смеркаться только начинало, вокруг было уже довольно темно. Под ногами хрустели заледеневшие листья, присыпанные тонким слоем пушистого снега.
