— Но что я здесь делаю? — спросил он.
Когда голос ответил, он, казалось, находился уже дальше. Голос пришел рокотом откуда-то спереди от него, подобно стенающему среди пустых пещер ветру.
— Ты просто здесь находишься. Ты здесь для того, чтобы смотреть сны. Поэтому спи. Сны помогут скоротать время. Спи. Прекрати дергаться и вертеться. Ты мне мешаешь.
Вышнеземец заколебался. Ему не понравился намек на угрозу в голосе.
— Мне здесь не нравится, — наконец отважился сказать он.
— Никому из нас здесь не нравится, — взорвался голос в левом ухе вышнеземца. Он непроизвольно взвизгнул от ужаса. Голос был не только громким, близким и озлобленным, в его раскатах слышался еще и рык леопарда.
— Никому из нас здесь не нравится, — уже спокойнее повторил голос, кружа вокруг него во тьме. — Никто из нас не выбирал остаться здесь. Мы скучаем по свету. Мы пересмотрели все сны, которые они нам давали, уже сотню, даже тысячу раз. Мы знаем их наизусть. Мы не выбирали тьму.
Долгая пауза.
— Тьма выбрала нас.
— Кто ты? — спросил вышнеземец.
— Меня звали Кормеком, — ответил голос. — Кормеком Додом.
— Сколько ты уже здесь, Кормек Дод?
Пауза, затем урчание.
— Я не помню.
— А сколько здесь уже я?
— Я даже не знаю, кто ты такой, — произнес голос. — Просто лежи смирно, закрой пасть и не тревожь меня.
Когда вышнеземец проснулся, он все еще лежал на металлических носилках, к которым его привязал Медведь.
Сами носилки висели в воздухе и слегка раскачивались. Вышнеземец сфокусировал зрение и посмотрел вверх, вдоль цепей, которые крепились к четырем концам его носилок. Все они сходились в центральном кольце, где после превращались в одну толстую цепь. Главная цепь, темная и покрытая жиром, терялась в гнетущих сумерках огромного свода. Само место походило на огромную пещеру, но не на ту пещеру из грез, где у костра бормотали люди-звери, и не на глубокую холодную пещеру с синим сиянием.
Все скрывалось в тенях, сумраке с зеленоватым отливом. Судя по тому, что ему удалось различить в полумраке, пещера была обширной, словно неф собора или ангар бороздящего космос корабля. Да и на самом деле это была вовсе не пещера, так как углы и скосы здесь были слишком ровными и на равных промежутках.
Вышнеземец не мог повернуть голову или пошевелить конечностями, но с облегчением отметил, что боль исчезла. Не осталось даже притупленной боли от дискомфорта в теле или раздробленных костях ног.
Но облегчение едва ли не сразу переросло в тревогу — ведь он сейчас был в заключении, связан и даже не мог повернуть голову, чтобы оглянуться. Он не видел ничего, кроме черного свода вверху. Тупая сонная тяжесть на сердце заставляла вышнеземца чувствовать себя вялым и медлительным, словно он принял транквилизатор или таблетки от бессонницы. Он моргнул, чтобы унять жжение в глазах, и больше всего ему сейчас хотелось, чтобы носилки прекратили раскачиваться.
