— Ты уже здесь? — спросила она, почувствовав колебания воздуха.
— Да, я тут, — послышался голос Кеорана. Страж изнанки зажёг огниво, что бы прикурить трубку. Комната на миг осветилась. Это была пыточная камера гильдии воров. Сейчас она пустовала. Кеоран сидел на краю испачканной запёкшейся кровью лавки.
— Зачем ты перенесла встречу именно сюда? Мне не очень нравиться энергетика данного места. К тому же ты знаешь, пытать меня бесполезно, — усмехнулся менестрель.
— Я не хотела, что бы нас слышали. А это единственный укромный угол в моём доме. Выходить на улицу я не хочу. «Мой дом — моя крепость» — эта избитая пословица, сейчас, как всегда кстати, — произнесла Мэв.
— С каждым годом, ты всё больше и больше напоминаешь мне королеву воров. Ты рассуждаешь как она.
— Ну да, когда-нибудь я займу её место.
— А ты этого хочешь?
— Хочу ли я?! — засмеялась вактри, — У меня нет выбора, я должна унаследовать гильдию.
— Выбор есть всегда! — коротко ответил Кеоран.
— Ты говоришь, как… Лирнэ, — прошипела Мэв, последнее слово далось ей с трудом.
Менестрель глубоко затянулся трубкой и выпустил колечки дыма. По запаху Мэв поняла, что это был обычный табак. Временами она подозревала менестреля в курении дурманящей травы, слишком уж странными были порой его слова и поступки. А эти безумные глаза! Они говорили сами за себя. Мэв с Кероран были знакомы давно, но оставались друг для друга загадкой. Даже проницательный страж изнанки не мог видеть её истинных намерений. За это она его и уважала.
— Так вот, кстати, — Продолжил Кеоран после небольшой паузы, — Мне нужно знать, почему ты так обошлась с моим другом?
— Это Лир тебя подослал? — с негодованием спросила девушка.
— Нет, мне самому стало интересно, — ответил менестрель и это, от части, было правдой. Он видел страдания Лира и его безрассудные поступки последнего времени.
— Я могу быть с тобой откровенна? — спросила она внезапно изменившимся тоном.
— Да.
— Только поклянись, что никому не расскажешь.
— Обещаю, — менестрель кивнул.
— Я люблю его. Я его очень люблю. И мне сейчас очень больно и горько, оттого, что так вышло, — сказала она, и в голосе промелькнули истерические нотки. — Разве можно терпеть его не любя. Временами он просто невыносим. Его жизнь полна проблем. Его постоянно что-то мучает. Он заставляет пробуждать во мне совесть. Знаешь, в языке вактри нет такого слова, самое близкое по смыслу — это «страх быть пойманным». Он несколько раз просил меня оставить гильдию, но я не могу, семья для меня всегда была важнее. Я не могу предать мать и братьев ради Лира.
