Услышав про нашу добычу, Сузев подскочил как ужаленный. В маленьком человеке мигом пробудился зверобой.
— Ай-я-яй! — закричал он с досадой. — Ну что же вы бросили табун, до вечера-то еще далеко.
Всю следующую неделю продолжалась охота на кабанов. Не каждый день выпадала удача — подводили горячность, а иногда просто неопытность. Мы забывали то направление ветра, то осторожность, но все же к концу недели убили восемь кабанов. Но вскоре напуганные преследованием и стрельбой, дикие свиньи ушли из ключа. Теперь за короткий зимний день мы не успевали найти и догнать зверей. Для этого пришлось бы ночевать в тайге, чего нам меньше всего хотелось.
В Мельничное за лошадью пошли втроем. Нам хотелось помыться в бане, привести себя в человеческий вид, да и просто отдохнуть. Впереди вышагивал Букет, пушистый, откормленный, с загнутым колечком хвостом. Сузев рассказывал нам про охоту на гусей по Ангаре, и за разговорами мы незаметно пришли в деревню.
В доме Аянки нас встретили две молодые удэгейки — внучки хозяина. Самого старика не оказалось — он уехал за дровами. По двору бродили Волга и Жулик. Старик оказался умелым врачевателем: собаки поправлялись, и скоро их можно было забрать в тайгу. Сузев сходил в сельсовет и, вернувшись, сообщил, что ответа на телеграмму еще нет и что команда топить баню уже дана. Баня была чуть больше нашего зимовья, такая же низкая и закопченная. Мы ползали в ней на ощупь, но ничто не могло омрачить нашего удовольствия.
В дом Аянки мы вернулись поздно вечером, где нас уже ожидал хозяин с приготовленной медовухой. Несмотря на свой преклонный возраст, старик выглядел бодро.
— У-у, да тут как на свадьбе! — протянул Димка, увидев приготовленное угощение.
— А чего? Твоя жениться хочет? Давай бери моих девок, — серьезно сказал Аянка.
— Двух сразу?
— Одну ты, другую он, — показал он на меня. Внучки, сидевшие тут же, лукаво посмотрели на нас.
Мы почувствовали себя свободней в компании этих простых людей.
— А где венчаться-то будем? — спросил Димка, усаживаясь за стол.
— И-и, — пренебрежительно махнул Аянка, — возле… — он запнулся, что-то припоминая, — возле ракиткиного куста!
Внучки уселись рядом с нами. Мы с Димкой переглянулись: такая непринужденность смутила нас.
— Я пить не буду, — зашептал мне Моргунов. — Чего доброго, утром проснешься, а рядом молодая жена.
Но наши опасения оказались напрасными. Никто нам не навязывался. Просто Аянка в ожидании нас успел хватить медовухи, а его внучки были приветливыми и непосредственными натурами; жизнь в тайге не обременена условностями.
