Наступило чистое зимнее утро. Принаряженная, праздничная, веселая и хмельная просыпалась деревня; где-то растянули гармонь и заголосили ранние гуляки. Островной продолжал праздновать. Молча сидели мы на пепелище и грязными от копоти руками вытирали выступавшие слезы — вероятно, дым разъедал нам глаза.
Никто из нас не сомневался, что поджог дело рук Карабанова, но доказать это мы не могли. О случившемся Сузев сообщил на базу. И сейчас нас вызывал директор, прилетевший в Вострецово. Несчастье перечеркнуло все наши труды. Гарантийного оклада едва хватало рассчитаться с авансом, но больше всего нас злил тон полученной телефонограммы. Ведь в нашей беде была повинна и база, не соизволившая в течение месяца забрать норок. Мы отправились в Вострецово, и назавтра нам предстоял тяжелый разговор с директором базы.
От Крутого Яра до Вострецова рукой подать, но у нас не хватило сил пройти последние километры. Постучавшись в первый попавшийся дом, мы попросились переночевать и, отказавшись от предложенного чая, мгновенно заснули.
Утром, поднявшись на ноги, я вскрикнул от боли. Ноги стали чугунными, болели все суставы. Едва передвигаясь, мы поплелись дальше. Немного размявшись, зашагали бодрее и в Вострецово постарались войти достойной походкой. Зимний наряд преобразил деревню. Улицы казались чище и как будто шире. Было многолюдно, и нас провожало много любопытствующих взглядов.
— Кешка, партизаны пришли! — кричал на заборе какой-то малец, подзывая своего приятеля.
Первым приветствовал наше появление у дома Зайца его козел. Появившись из-за поленницы, он с ходу боднул Моргунова в живот. Димка не удержался и плюхнулся в снег.
— Узнал, старая каналья! — сказал он, сидя в снегу. — Бороду не можешь простить!
В свое первое пребывание у Зайца Димка нечаянно опалил козлу бороду паяльной лампой, и злопамятный козел не стал давать ему прохода. Сейчас он стоял над своим поверженным врагом, угрожающе нагнув рогатую голову. Димка смертельно устал, и ему было лень подниматься.
— Кончай, дурак, войну, — говорил он козлу, — лучше закурим трубку мира.
Он достал сигарету и зажег спичку.
— Ме-е, — проблеял козел, потряхивая бороденкой, и сердито топнул копытом.
— Не спеши, приятель, отведаешь и ты дым дружбы…
Димка несколько раз затянулся и насмешливо сунул сигарету козлу. И тут произошло неожиданное. Козел зажал ее в зубах и, причмокнув, выпустил дым через ноздри. Мы даже присели от изумления, не в силах произнести ни слова. А козел продолжал курить. Мало того, он перебрасывал сигарету из угла в угол, как заправский курильщик.
