— Петров прав. Чайковский стоил ей 18 000 рублей золотом в год, видеть при этом ее он вообще не хотел. Часто писал по двадцать писем в день, но ей только, когда хотел денег. Вот наивная старая дура!
— Да хватит, господа, это Императорский театр, а не рынок. А вы, Марков, чушь изволите говорить. Вы завидуете гению, потому что сами плохой композитор. — Голос Мати был сердитый.
— Господа, Мати, послушайте, я все знаю про эти деньги. Я вам сейчас расскажу самую секретную информацию из внутреннего источника. Чайковский недавно написал письмо Государю, денег просил…
— Неужели!
— Откуда тебе это известно, Чаплыгин?
— Я, между прочим, — журналист. Сведения из Зимнего дворца. У меня там информатор. Государь распорядился дать Чайковскому 3000 золотых рублей из Императорского фонда. По этой причине наш композитор неожиданно стал нежным другом великих князей Константина Николаевича и Константина Константиновича. Он вдруг нашел их очаровательными и занимательными. Вы только послушайте, — Чайковский посвятил двенадцать… да, двенадцать романсов императрице!
— Великий князь Константин Николаевич — культурный человек, либерал, он оказывал влияние на отца Императора, упорно боролся за отмену крепостничества, — упорствовала Мати.
— Все так, но тем не менее, Мати, — сказал Бартолли, который как раз в ту минуту забежал в театр. — Ты же не будешь спорить, что последние десять лет он сочинял ужасно. Я не знал, что писать, но редактор настаивал — ни одного плохого слова.
— Бартолли, Чаплыгин, Мати, послушайте. Когда Петипа ставил «Щелкунчика», Чайковскому оставалось только забить музыку в интервалы, — пытался всех перекричать Марков.
— Господа, достаточно. — Голос Мати звучал властно, и все на минуту притихли. — Здесь не редакция, где обсуждаются сплетни. Мне стыдно слушать вас. Через десять минут начнется репетиция. Опаздывающие войти не смогут. Двери запрут.
— Милая Мати, мы все знаем, как ты обожала этого бога музыки, все понятно.
— Да, Бартолли, да, обожала. И теперь, когда он умер, мне неинтересно слушать ваши злопыхательства и пересуды.
К отчету министра внутренних дел о том, что Мати видится, и не только видится, но и вступила в близкие отношения с его двоюродным братом Сержем, Наследник отнесся спокойно. Ревность пронзила его, но только на мгновение. Он знал: так и должно быть. Все к лучшему. Хорошо, что это Сергей, а не кто— нибудь другой. Ники решил, что теперь самое время поднять вопрос об этом.
