-
Возьмешь эту
бутыль, дойдешь
вечером до реки
и, прочтя молитву
Божьей матери,
сломаешь печать
и выльешь все
до капли в реку.
И по дороге
домой ни с кем
не заговаривай
и рта не раскрывай.
Как придешь
домой, все двери-окна
запри и до утра
никуда не выходи.
Все поняла?
Анна
с испугом посмотрела
на запечатанную
бутыль.
- Все,
бат..., Серафим.
-
Ну и хорошо. А
теперь, давай,
Анна, помолимся.
Она захлопнула
рот, с каким-то
благоговением
глядя на меня,
и рухнула на
колени прямо
там, где стояла.
Я с трудом удержался
от смеха.
- Иди
сюда, Анна, здесь
молиться будем.
Она вскочила
на ноги и, чуть
не бегом подошла
ко мне, и с громким
костяным звуком
снова упала
на колени. Я
взглянул на
нее.
- Колени
разобьешь,
женщина. Что
же мне тебя
потом еще и от
переломов
лечить?
В ее
глазах была
такая покорность,
что я испугался,
что в рвении
своем она может
и лоб расшибить,
и поэтому
предупредил:
-
Ты аккуратнее,
а то еще пол
проломишь.
Анна с испугом
посмотрела
на сколоченный
из толстых
досок пол, потом
на меня и, увидев,
что я сложил
перед лицом
ладони, стала
быстро повторять
за мной:
- Святые
Отцы Митрофаны,
благословите
же раба Божия
Даниила, походите.
Помни, Бог, Адама
и Еву, и отца
Чародея, и бабушку
Соломониду.
Бабушка Соломонида
Христа Бога
повивала. На
свои руки принимала,
от двенадцати
сглаз ходить
приказала: От
встречного,
поперечного,
от серого, мурового,
от чёрного и
белого. Не хожу
я, ходит Мать
Пресвятая
Богородица
со своими апостолами.
Заря зарю убивает,
своей рукой
умывает, своей
пеленой утирает.
Я спросту, ангел
со сту, Господь
с милостью.
Создай, Господь,
святой час.
Аминь.
Анна
в точности
повторяла за
мной слова,
которые я старался
произносить
внятно и медленно.
Закончив читать
молитву, я трижды
перекрестился,
в пол поклонился
и встал. Проделав
то же самое,
Анна вскочила
на ноги и, рванув
к сеням, притащила
оттуда мешок.
Развязав узелок,
она стала выкладывать
на стол банки
с огурцами,
помидорами,
кабачками и
еще чем-то. После
банок она выложила
большую буханку
ржаного хлеба
и завернутый
в белую бумагу
огромный кусок
сала. Водрузив
все это на стол,
она виновато
посмотрела
на меня.
- Это
все, ба..., Серафим.
Прости, что так
мало - не смогла
больше донести.
Я тебе завтра
еще принесу.
Огурцы и помидоры
я любил, тем
более что Анна
славилась
своими консервами,
но вот сало...
-
Спасибо, Анна,
только мне
больше ничего
не надо. А сало
забери, не нужно
животного в
награду - не
язычники мы.
