Лопухов наблюдал Верочку и окончательно убедился в ошибочности своего прежнего понятия о ней, как о бездушной девушке, холодно выходящей по расчету за человека, которого презирает: он видел перед собою обыкновенную молоденькую девушку, которая от души танцует, хохочет; да, к стыду Верочки, надобно сказать, что она была обыкновенная девушка, любившая танцовать. Она настаивала, чтобы вечера вовсе не было, но вечер устроился, маленький, без выставки, стало быть, неотяготительный для нее, и она, — чего никак не ожидала, — забыла свое горе: в эти годы горевать так не хочется, бегать, хохотать и веселиться так хочется, что малейшая возможность забыть заставляет забыть на время горе. Лопухов был расположен теперь в ее пользу, но ему все еще было непонятно многое.
Он был заинтересован странностью положения Верочки.
— Мсье Лопухов, я никак не ожидала видеть вас танцующим, — начала она.
— Почему же? разве это так трудно, танцовать?
— Вообще-конечно, нет; для вас — разумеется, да.
— Почему ж для меня?
— Потому что я знаю вашу тайну, — вашу и федину: вы пренебрегаете женщинами.
— Федя не совсем верно понял мою тайну: я не пренебрегаю женщинами, но я избегаю их, — и знаете, почему? у меня есть невеста, очень ревнивая, которая, чтоб заставить меня избегать их, рассказала мне их тайну.
— У вас есть невеста?
— Да.
— Вот неожиданность! студент — и уж обручен! Она хороша собою, вы влюблены в нее?
— Да, она красавица, и я очень люблю ее.
— Она брюнетка или блондинка?
— Этого я не могу сказать. Это тайна.
— Ну, бог с нею, когда тайна. Но какую же тайну женщин она открыла вам, чтобы заставить вас избегать их общества?
— Она заметила, что я не люблю быть в дурном расположении духа, и шепнула мне такую их тайну, что я не могу видеть женщину без того, чтобы не прийти в дурное расположение, — и потому я избегаю женщин.
— Вы не можете видеть женщину без того, чтобы не прийти в дурное расположение духа? Однако вы не мастер говорить комплименты.
— Кaк же сказать иначе? Жалеть — значит быть в дурном расположении духа.
— Разве мы так жалки?
— Да разве вы не женщина? Мне стоит только сказать вам самое задушевное ваше желание — и вы согласитесь со мною. Это общее желание всех женщин.
— Скажите, скажите.
— Вот оно: «ах, как бы мне хотелось быть мужчиною!» Я не встречал женщины, у которой бы нельзя было найти эту задушевную тайну. А большею частью нечего и доискиваться ее — она прямо высказывается, даже без всякого вызова, как только женщина чем-нибудь расстроена, — тотчас же слышишь что-нибудь такое: «Бедные мы существа, женщины!» или: «мужчина совсем не то, что женщина», или даже и так, прямыми словами: «Ах, зачем я не мужчина!».
