Чак сперва поднялся на четвереньки и потянулся от одного полюса до другого, потом встал. Он не пострадал, если не считать небольшой царапины на левой щеке, к которой он прилепил уголок бумажного носового платка.
— Джиммочка! — сказал он. — Две аварии за пару дней! Чем ты можешь это объяснить? А? Я такой тупой, я этого не в состоянии понять!
— Спроси своего старика Этот чокнутый знает всё — ведь он сношается с духами и такой же мудрый, как пастор Зареба. Я знаю только одно: сегодня ты живёшь, а завтра потихоньку ретируешься, а другие болваны криво ухмыляются, хотя сами одной ногой стоят в могиле.
Мы посмотрели на животное. Бык лежал замертво.
Бэбифейс сказал:
— Одному великому воину среди нас он принесёт удачу!
Мой дядя встал перед трупом, гордо выпятив грудь:
— Сфотографируйте-ка меня на память! Этот бизон мой!
17
Помощь подоспела только к вечеру. Человека, который остановился и взял нас на прицеп до Банфа звали Тони Руссель. На вид ему было около пятидесяти. Он был невысок, как и мой дядя, но сложён совершенно иначе: спортивный, с сильными руками, с плоским животом; на квадратной голове редкие, коротко подстриженные седые волосы. У него был строгий взгляд проповедника. Шея и запястья увешаны яркими ожерельями и браслетами. Он ехал на пикапе «Тойота». Жилой вагончик Джимми, который Тони Руссель прицепил к своей машине, совершенно не пострадал от столкновения с бизоном. Наш же с Чаком «кадиллак» оставалось только оплакивать, — уцелели от него лишь номерные знаки Манитобы.
Незадолго до прибытия в Банф Тони сказал:
— Я возглавляю Центр двенадцатиступенчатой медитации. Там найдётся для вас местечко.
Джимми спросил:
— Это что-то вроде частной тюрьмы для чокнутых или что?
— Ничего подобного, — сказал Тони. — У нас любой становится здоровым и бодрым. Всё дело в просветлении. Наш девиз — «Раскрепости своё тело и очисти свой дух».
Мой дядя ответил по-польски:
— Ах ты, гиена! И в ваш сортир, конечно, надо ходить с палкой, чтобы отгонять полярных волков!
— Я хочу вам перевести, — сказал Бэбифейс. — Мистер Коронко иностранец. Собственно говоря, мы ехали в Мексику, потому что мой белый брат Тео сильно заболел…
Поздним вечером под ясным звёздным небом мы въехали в Банф с нашим прицепным вагончиком. В барах играла живая музыка, на улицах преобладали ковбои и китайцы — наряду с туристами из Европы и Японии. Я совсем иначе представлял себе Скалистые горы — примерно такими, как на конверте пластинки «Deep Purpl in Rock»: сияющие нагромождения скал, вырубленные в камне гигантские лица. Эта причудливая картинка врезалась мне в память. Но вместо этого вокруг Банфа возвышались какие-то опереточные горы вроде Альп или Татр, и все любители зимних видов спорта наверняка приезжали сюда за свой счёт.
