— Так точно, сэр! — сказал я и про себя подумал: теперь я наконец понимаю моего дядю, который так приторно любезен с Гржибовским в «Принцессе Манор» и так послушен. А чуть только из кабинета за дверь — так всё забыто и дядя Джимми парусит на своей яхте прежним курсом.
Я простился, а на следующий день был уже на стройке.
Рыбак включил меня в небольшую бригаду, которая настилала полы в домах на одну семью. В бригаде было два поляка, один русский и один казах, всем далеко за сорок, все женатые. Русский, Андрей, был над нами старший. Он говорил:
— Что я сказал, то не обсуждается. На то я и бригадир!
Он настаивал на том, чтобы между собой мы все говорили по-английски. Оба поляка, Павел и Адам, вообще не придерживались этого правила; они были словно прикованы друг к другу, всю работу выполняли вместе и плевать хотели на то, чего требовал от них Андрей. И казах, которого звали Ча-Ча, постоянно говорил по-русски. Я думал: раз так, то и я буду делать как считаю нужным, пошли вы все куда подальше! Я сказал:
— Я из Албании. Знать ничего не знаю, но для вас я просто Тео.
Через месяц я купил себе наколенники, в каких играют в волейбол, потому что мне приходилось по десять часов в день ползать на четвереньках. Временами у меня сильно болела спина, но зато, по крайней мере, всегда было тепло.
Иногда мы получали задания на работу даже в великолепных виллах, оборудованных кондиционерами.
Русский проговорился мне как-то, что в небоскрёбах работают последние придурки, с почасовой оплатой ещё ниже, чем наши двенадцать долларов. Я промолчал. У меня не было никакого желания объяснять ему, что и мы с моим дядей тоже были в числе таких придурков.
Но без Джимми работа у меня спорилась. Я вкалывал и по субботам, хотя после этого мне приходилось ещё играть в «Принцессе Манор». Наконец-то я чувствовал себя в ответе только за самого себя. С дядей я виделся раз в день, в основном за завтраком, потому что вечерами мы с Чаком уходили в «Бер дэнс», который стал нашей постоянной пивной. Этот бар находился всего в двух кварталах от нашего дома, пятнадцать минут пешком. Джинджер и Биг Эппл жили неподалёку и тоже время от времени заглядывали туда — разумеется, по делам. За стойкой, с напитком, я видел их редко.
Джимми писал мне по утрам длинные списки, чего нужно купить. Он говорил:
— Я прихожу домой после работы наломавшись, а тут ни выпить, ни пожрать. Не буду же я бегать с пластиковыми пакетами по всему Виннипегу, как индеец какой-нибудь. Вот уже две недели я на содержании у Бэбифейса. А у него самого в холодильнике один мусор. Я уже похудел килограммов на двадцать! Сам-то ты чем питаешься? Паркетом?
