- Эй, он в подъезде! - заорал кто-то и Олег опять побежал, скользя на заблеванных ступеньках стертыми подошвами старых кроссовок. За те несколько минут, что он простоял в подъезде, на улице многое изменилось. Пошел проливной дождь, который мгновенно намочил волосы и потек за воротник мерзкими каплями. Олег грязно выругался и свернул на почти пустынный в этот час проспект.
Святослав опустился на колени около кристально чистого ручейка и набрал в ладони воды. Он смотрел, как она протекает между пальцев и каплями падает на песок. Он смотрел и никак не мог налюбоваться. Вода...
Он набрал еще воды и с удовольствием умылся. Вода стекала по усам на шею и рубашку и приятно щекотала кожу. Святослав улыбнулся и вдруг услышал какой-то посторонний звук - вроде как ветка хрустнула. Стремительно вскочив на ноги, он развернулся спиной к заливающемуся тихим хохотом ручейку и выхватил меч из ножен. Из леса на берег ручейка вышли семеро в лохмотьях. "Разбойники, мгновенно понял Святослав, доставая из-за голенища сапога нож. - А гнедок-то мой на дороге остался..."
Журавль видел с высоты крошечные фигурки людей, видел, как они пляшут по желто-зеленому берегу ручья, сходятся и расходятся в удивительном хороводе. Время от времени кто-нибудь падал и тогда на желтом появлялось темное. Журавлю было интересно. Он кружил над местом танца и смотрел, а потом решил спуститься пониже и удовлетворить свое любопытство в полном объеме.
Hастя отерла рукой мокрое от дождя лицо и оглянулась. Преследователи и не думали отступать. Они мчались за ней черными тенями, гнали, зная, что когда-нибудь она устанет и упадет. Знали, что сами устанут значительно позже.
- Да кто ж вы такие? - простонала Hастя, мучительно сглатывая саднящую боль в горле. - Работники Третьяковки? Или антикварная полиция?
- Кто ж вам, суки, платит? - поинтересовался Олег у дождя, одним прыжком перемахивая роскошный газон, который в прошлом не мог одолеть и двумя. - Дмитрий Лукашин или Святослав Горюнов? А?
Преследователи опять начали стрелять, не обращая внимания на ментовский УАЗ'ик, сорвавшийся со стоянки. Два выстрела, взвизгнули шины "ладнкозла", что-то с грохотом куда-то рухнуло, вой сирены захлебнулся громким взрывом и дождь окрасился рыжим и багровым.
Олег хотел бы, да не мог обернуться. Сил хватало только на тупое и прямолинейное движение. Он уже знал, что осталось немного, что это финишная прямая. Знал и молился только о том, чтобы Hастя смогла уйти.
