– Это пройдет, – успокаивает Гвюдни. – Хуже, что он ужасно дичится чужих. И совсем не слушается. Хотя мы стараемся быть с ним как можно ласковее.
Они уходят. Мальчик крепко держит маму за руку.
– Куда мы идем, мама?
– Домой.
– Куда домой?
– К нам домой, туда, где мы спали эту ночь.
– Я хочу жить вместе с папой.
– Когда мы придем домой, я тебе кое-что дам, – говорит она.
– Что? Мамочка, дай сейчас!
– Нет, не сейчас, ты получишь это, когда мы придем к себе наверх, если будешь хорошим мальчиком, – говорит она.
Они идут холодным летним днем, хотя день совсем не летний, и даже не весенний.
– Послушай, как поют птицы, – говорит она. – Они уже прилетели из-за океана.
Оба останавливаются и слушают пение птиц, а потом идут дальше.
– Скоро ты поедешь в деревню, если будешь хорошим мальчиком.
– Я хороший мальчик, – возражает он.
– Нет, потому что ты писаешь в штанишки. А ведь ты уже большой. Но если ты не перестанешь этого делать, я не смогу. отправить тебя в деревню. А там знаешь как хорошо! Там есть телята, и коровы, и много-много маленьких ягняток.
– Я не хочу в деревню, – отвечает Ауслаукур. – Лучше я поеду к папе.
– Когда мама была маленькая, она каждое лето ездила в деревню и кормила там курочек. Цып-цып, говорила она, и они «слетались к ней со всех сторон, когда она выносила им еду.
– А ты тоже поедешь со мной в деревню? – спрашивает он.
– Мама приедет попозже тебя навестить, – отвечает она.
– Я не. хочу в деревню, я лучше останусь с тобой, – говорит он. – И я не хочу жить там, где мы сейчас живем, я хочу вместе с папой.
– Ты уже большой мальчик и должен понять, что маме надо работать, иначе тебе нечего будет кушать, негде будет жить и не во что одеться.
– Ну и пусть.
– Неужели тебе приятно, когда другие дети дразнят тебя за то, что ты делаешь в штанишки? Почему ты никогда не просишься?
– Я стесняюсь, – говорит он.
– По-твоему, лучше, чтобы над тобой смеялись?
– И пусть смеются, – отвечает мальчик, глотая слезы.
Они приходят домой, в то место, которое называется их домом, но это вовсе не их дом, ведь папа здесь не живет. Его гладят по головке, говорят с ним ласково, но все равно эти люди кажутся ему одинаково плохими, и он никого из них не хочет знать. И в деревню он тоже не поедет. Почему его мама должна работать больше других мам, почему она не может быть просто его мамой, и все?
Его чисто вымыли и уложили спать, а он стоит в своей кроватке и смотрит в окно на лето, которое не то что летом, даже весной не назовешь, хотя вечера уже давно светлые и кажутся еще светлее оттого, что кругом голо, и где-то там есть деревня с телятами и маленькими ягнятками. а рядом только чужие люди, которые гладят тебя по головке, хотя нисколько тебя не любят. И он снова и снова дает себе страстную клятву: никогда он не поедет в деревню и будет писать в штанишки до тех пор, пока всем не опротивеет, кроме мамы и папы.
