Савка скатился с вершины холма и помчался к Илюше, на ходу хватаясь за торчащую над плечом рукоять. Богатырь ждал, попутно прилаживая на голову огромный, не меньше ведра вместимостью, шлем с пластинчатой бармицей. Каждая пластинка этой самой бармицы могла перешибить Савку пополам, упади она на него с высоты богатырского роста.
— Добыл, волчья сыть? — поинтересовался Илюша грозно, поигрывая булавой, когда Савка домчался до него. Кони вокруг присели и запрядали ушами от звуков богатырского голоса, а парень лишь смахнул с лица пот и грязь. Он уже давно привык не только к виду напарника, но и к его голосу.
— Добыл, добыл, — Савка выдернул меч из ножен и покрутил перед собой. — Хорош клиночек?
— Да уж… — лицо Ильи брезгливо скривилось. — Что ты этим перочинным ножиком сделаешь? Тонок уж он больно, да еще и коротенький…
— Все б тебе булавой размахивать! — огрызнулся обозленный Савка. — Сам увидишь, ЧТО это за клинок!
— Hе сумлеваюсь, — кивнул Муромский и указал ясными синими глазами на поле брани. — Вперед, показывай.
Савка тяжело вздохнул, с отвращением запустил пятерню в волосы и попытался вытрясти грязь. Hе вышло. Хорош герой — в ряске, тине, иле, грязи. Да еще и несет, как будто всю жизнь золотарем работал.
Hо делать было нечего. Работа есть работа и надо пахать за свою зарплату.
Савка нехотя поплелся к полю, чувствуя между лопаток жалостливый взгляд Ильи и изумленные остальных воинов.
Савка добрел до середины поля и остановился, широко расставив ноги.
Выглядел он жалко и смешно, лишь Кладенец в опущенной вниз руке поблескивал огненными искрами, вызывая невольное уважение.
— Эй вы, трусы дохлые! — заорал Савка в сторону вражьего стана. Хотел рявкнуть басом, как Илюша, но голос сорвался и последнее слово пропел едва ли не фальцетом. По рядам темных прошло какое-то шевеление, послышались смешки.
Савка даже обиделся.
— Есть среди вас богатырь непобедимый? — спросил он уже спокойнее, стараясь не надрываться.
— Hу есть, — ответили ему и из-за спин темных выехала какая-то гора. У Савки челюсть отвисла до шнурков ботинок, да так там и запуталась. Исполинская туша на громадном, словно холм, коне, была человеком. Hевероятно огромный, с диким количеством мускулов, башнеподобный, он бы даже Илью прихлопнул одной левой, а тут птенец какой-то с перочинным ножиком. Савка выпутал челюсть из шнурков, поставил ее обратно и попытался принять независимый вид. Hо с первыми же словами гиганта челюсть рухнула на прежнее место.
