Илья закрыл книгу, встал, оделся и вышел первым. Ему самому не меньше хотелось есть, но предлагать первым пойти в вагон-кабак он не хотел.
* * *
Савка и Илья споро сбежали по ступеням вокзала на площадь и быстрым шагом рванули в ближайший двор. Парень горбился, прятал глаза и, казалось, был готов влезть в собственную сумку.
— Боишься? — съехидничал внутренний голос.
— Боюсь, — печально ответил Савка, затравленно озираясь и замечая, что на площади новый асфальт, коммерческие киоски исчезли, а вместо них построили довольно симпатичные белые павильоны магазинчиков. Савка замечал все изменения, но рад им не был. Все его мысли были заняты только тем, как бы не столкнуться со знакомыми.
Свернули в какой-то подъезд. Савка бросил сумки на лестницу и быстро достал из одной Кладенец, заботливо укутанный в ветошь. Распаковав его, парень торопливо нацепил меч на спину и только после этого пробормотал заклинание невидимости. С этого момента его видеть и слышать мог только Илья. Муромский придирчиво оглядел напарника, хмыкнул и легко подхватил его сумки, словно они были набиты не оружием, а ватой.
— Пошли в гостиницу, — сообщил Савка, расправляя плечи и улыбаясь во все зубы. Став невидимым, он вернулся в прежнее спокойное состояние и больше не боялся встречи со знакомыми.
Добрались до гостиницы «Волжская» без проблем, на такси. Савке постоянно приходилось подсказывать Илье, что делать и как поступать, потому что сам Муромский в очередной раз совершенно потерялся в этом технократичном мире, которого не знал.
Сняв номер, Илюша несколько расслабился и повалился на кровать. Савке места на ней не осталось и он уселся в кресло, временно сняв с себя заклятие невидимости.
— Вот одного не пойму, — Илья осоловело смотрел на рукоять Кладенца, выпирающую из-за савкиного плеча, — символ на перекрестье солонный, а камень черный, хоть и с искрами… Почему так? Странно…
— Hичего странного, — Савка любовно погладил рукоять Кладенца и показалось, что тот едва ли не замурлыкал, как кошка. — Меч древний очень. Он скован еще в те времена, когда люди знали гораздо больше и не делили Тьму и Свет, как Добро и Зло. Камень черный — первозданная Тьма, искры — Свет в ней, из которого появилось все. А потом и солонный символ — солнечное колесо, новые миры, жизнь.
Все мудро, друже.
— Да уж, мудрее не бывает, — Илья тяжело вздохнул и Савка тут же почуял мысли напарника. Тому снова хотелось есть. Такое громадное тело было трудно прокормить, но, благо, выносливости Илюше было не занимать, а сейчас денег хватало, потому экономить не было нужды.
