Т-34 — истребитель гархов | страница 9
Самолет с ревом начал набирать высоту. Всадники остановились, а генерал Серапионов уже сидел в седле прямо, будто вылитый из металла заодно с рыжим монгольским коньком, и смотрел из-под руки вслед уносящемуся вперед и вверх самолету с красными кругами на крыльях. Канунников развернул коня и выбросил вверх руку. Караван остановился. Водитель первой машины уже бежал к генералу с фуражкой в руке.
— Нет. Такую свечу вытянуть невозможно, — пробормотал Арсен Михайлович. — Какого черта он делает?
В ответ на эти слова двигатель в небе смолк. Тяжелый нос самолета резко клюнул вниз, и аппарат скользнул по широкой дуге, ввинчиваясь в горячий дрожащий воздух. Двигатель заработал снова, и самолет начал завывать, разгоняясь перед встречей с землей. От удара в косой склон сопки нос «накадзимы» вошел в фунт почти до кокпита, правое крыло обломилось, а тело пилота вылетело через открытый фонарь тряпичной куклой и нелепо сложилось на пригорке. Раздался глухой взрыв, и адское багровое пламя с черной чадной окантовкой поглотило самолет императорских воздушных сил.
— Все в порядке? — Канунников подскочил к Серапионову, заглядывая генералу в лицо.
— В полном, Федор Исаевич, — буднично отозвался тот. Его серые глаза придирчиво осматривали фуражку, поданную водителем. — Дорж! Товарищ Дорж!
Третий всадник едва заметно тронул поводья, его серая кобыла переместилась, переступая как-то боком, и застыла перед Серапионовым.
— Я, товарищ командир.
— Да я вижу, что ты. Самолет горит три минуты, не более. В нем уже взорвалось все, что могло. Отправляйся и посмотри, что с пилотом.
— Есть! — Третий всадник был с виду монгол, только бледный, совсем без загара, но по-русски говорил с вызывающей оторопь чистотой. — А если жив, товарищ командир?
— Если жив? — изумился Серапионов. — Если жив! У нас не лазарет, голубчик.
Дорж дернул повод, и серая кобыла с места взяла в галоп.
— Потрясающий наездник!
— Да вы тоже, Арсен Михайлович! Чудеса вольтижировки! — Канунников в изумлении глядел на генерала. — Прямо сын степей, куда там нашему Доржу!
— Это ты напрасно! Между прочим, это он меня научил этому монгольскому трюку. Я у него целый курс на ипподроме прошел, пока ты в Испании прохлаждался. А с этим вот, — Седой, смеясь, похлопал ладонью по карабину, — с этим у меня с юности самые доверительные отношения, сам знаешь. Скомандуй привал. Хватит на сегодня.
Отправив двоих красноармейцев на разведку, Серапионов с Канунниковым ждали возвращения Доржа. От самолета донесся сухой щелчок выстрела, и переводчик пустился в обратный путь. Его лошадь приседала на круп, спускаясь с кручи, а опытный наездник легонько направлял ее на самый безопасный путь.