— Так как же вы так появились — как снег на голову? Вроде место открытое. — Ковалев позабыл про боль и с удовольствием наблюдал за суетой у импровизированного стола, устроенного из двух снарядных ящиков.
— Андреевна тут каждую кочку знает, — отозвался Иван: — Да и Витька ориентируется на местности, как волк. И ходит бесшумно, я все пугался, пока не привык.
— Еще бы, у нас в разведке и по валежнику, и по стеклам битым тренировались ходить бесшумно. Знаете, что самое трудное? — Витька выдержал паузу и торжественно объявил: — Ходить по болоту и не булькать. Над жижей звук далеко разносится, ох, семь потов с меня сошло. Там есть один фокус такой, надо ногу вот так ставить, наискосок ступней, чтобы она воздух с собой в глубину не забирала и не шлепала. Да, погонял меня майор Басканов! Я эту неделю ускоренного обучения никогда не забуду — за год службы пойдет. Зато потом живыми возвращались, да с «языками» — это уж будьте нате!
Андреевна завтракала вместе со всеми, не жеманясь и не отказываясь, но ела мало — как птичка. Особенно ей понравился армейский хлеб. «Тут меньше жмыха, чем в нашем. И пахнет живой рожью», — сказала старушка, почувствовав внимательный взгляд Ковалева. Александр поспешно отвел глаза, не желая невзначай обидеть маленькое человеческое существо.
— Да что вы, Сашенька, я и не думала обижаться. Вам хватит ваших забот. — Андреевна взялась за посох. — Ну, с завтраком покончено? Мальчики, собирайте посуду и сворачивайте лагерь. Поедемте ко мне, здесь вашего капитана на ноги не поставить.
У Ковалева не было сил расспрашивать и вникать в суть происходящего — вокруг колыхался розовый дым. Временное отступление боли закончилось, начиналась лихорадка. Впрочем, от старушки исходило такое умиротворяющее тепло, и ребята вились вокруг нее такими ручными щеночками, послушно исполняя все ее деликатные распоряжения, что капитан так же охотно подчинился ласковой несгибаемой воле маленькой женщины.
Через полчаса неспешного марша по мягкой песчаной дороге танк въехал в проем бывших ворот — от них остались только кирпичные столбы полутораметровой толщины — и покатил по ровной аллее к маленькой игрушечной усадьбе с колоннадой и двумя крыльями в два этажа.
* * *
Отличный фасад оказался единственной целой частью усадьбы. Внутри здание было разграблено и сожжено. Были вынесены даже половицы, и от входной двери по залам разбегались криво сколоченные деревянные трапы, по краям которых зияла чернота подполья.
