— Если суждено умереть, то хочу около своей верной "чайки", — тихо сказал комиссар.
Его желание было исполнено. Любопытные мальчишки насчитали в изрешеченном "ястребке" 136 пробоин. Вскоре снова пришла военфельдшер Горюнова. Она перевязала летчику раны. Когда снимала левый сапог, оттуда выпала пулеметная пуля. Данилов попросил фельдшера достать из брюк часы отцовский подарок. Но они оказались разбитыми вдребезги. Нина завернула все, что осталось от часов, в носовой платок, положила туда пулю и протянула Андрею Степановичу:
— Держите, комиссар, свои боевые реликвии!
Разбитые часы А. С. Данилова и пуля сейчас хранятся в Минске, в музее истории Великой Отечественной войны.
После перевязки Горюнова попросила отнести носилки с летчиком в хату Степаниды Степановны Вишняковой, у которой она квартировала. Уложив комиссара в постель, военфельдшер попрощалась и побежала догонять свой батальон. А перед Андреем прошла вся его жизнь.
Данилов вспоминал, как он, крестьянский парень с Поволжья, по комсомольской путевке пришел в авиацию. Ему тогда минуло 20 лет. В 1932 году вступил в Коммунистическую партию, а через год успешно окончил Оренбургскую школу пилотов. Затем служба в гомельской штурмовой бригаде "Ультиматум", Бобруйск, Скидель… Военная служба накрепко связала летчика с Белоруссией. И вот он лежит израненный. Где сейчас жена, детишки? "Если выживу, а выжить я должен, — думал Андрей, — то обязательно сведу счеты с фашистами".
Он забывался и проваливался в короткий беспокойный сон. Во сне ему чудился смертельный штопор, нагло ухмыляющееся лицо фашистского аса. Данилов со стоном вздрагивал и просыпался. В горле пересыхало, и он тихо просил пить.
Хозяйка дома старательно ухаживала за раненым. Через несколько дней пришли военные санитары и увезли Данилова в санчасть понтонного батальона. Военврач Лизогуб, наблюдавший за воздушным поединком, подошел к комиссару и сказал, что его хочет видеть немецкий летчик, которого он таранил. Оказывается, гитлеровец выбросился с парашютом и остался жив, только повредил ногу. Данилов, хотя и чувствовал себя плохо, дал согласие на такую непредвиденную аудиенцию. Он сразу узнал вражеского летчика. Спесивость и самоуверенность и тут не сходила с лица немецкого майора.
— Я есть ас. — Гитлеровец показал на железные кресты. — Это за Бельгию и Грецию. А кто ты? Данилов зло сверкнул глазами:
— Я советский человек, а ты обыкновенная фашистская сволочь!
На этом аудиенция закончилась.
