Наконец Рауль опустился на ковер рядом с ней.
— Я думаю, вам пора рассказать мне, Джесс, — мягко сказал он.
— Рассказать?
— Начните с Себастьяна, — предложил он, беря ее за руку. — Медвежонок принадлежал вам. Теперь он у Эдуара. Но был кто-то еще. Ваш ребенок? Скажите мне, Джесс.
— Доминик.
Разве имя может причинять боль? — подумала Джессика. Чудесное имя. Она до сих пор любит его.
— Ваш сын?
— Да, — прошептала Джесс, надеясь, что Рауль не увидит отчаяния у нее на лице. — Он умер три месяца назад.
— Сколько лет ему было?
— Четыре года. — И два дня, добавила она про себя.
— Почему он умер?
— Лейкемия. Он болел почти два года. Я боролась изо всех сил, и он тоже. Его лечили всеми известными методами.
— Сочувствую.
— Трагедии случаются, — устало сказала она, — но жизнь продолжается.
— Ваша тоже?
Молчание.
— Вы боролись, — медленно сказал Рауль, — и Доминик боролся. Вы не упомянули его отца.
— Уоррен оставил нас через месяц после того, как Доминику поставили диагноз. К тому времени как он умер, у Уоррена была жена и маленькая дочь. Он даже не пришел на похороны.
Лицо Рауля окаменело.
— Жестоко, — прошептал он.
Джесс покачала головой.
— Уоррен не жестокий человек, — сказала она. — Он слабый. Совсем не такой, каким был его сын. Доминик был самым мужественным…
Джессика умолкла. У нее в горле встал ком. Наступившую тишину нарушало лишь потрескивание поленьев в камине.
— И вы приехали сюда, чтобы оправиться…
— Разве можно оправиться после смерти ребенка? — прошептала она, чувствуя, что ее охватывает гнев. — Но все говорят так. Поезжай за границу, забудь. Начни новую жизнь. Но как я могу начать? Я не хочу.
— Я тоже, — тихо сказал Рауль.
Джессика изумленно посмотрела на него.
— Что… что вы хотите сказать? Вы тоже потеряли кого-нибудь? — прошептала она, уже зная ответ.
— Лизль. Сестру. Мы были близнецами.
— Как давно?
— Три года назад. — Рауль пожал плечами. — Я знаю. Пора забыть.
— Конечно, нет! — воскликнула Джесс. Она всмотрелась в его напряженное лицо. — Я догадалась.
— Как?
— По вашему взгляду. Я видела такой взгляд в больнице, у людей, которые знали, что надежды больше нет. В нем пустота.
— Во мне нет пустоты.
Джессика покачала головой.
— Нет? Тогда почему «Врачи без границ»?
— Я просто… Мне казалось, что я должен стать врачом. — Рауль помолчал. — У Лизль был церебральный паралич. Она обладала живым умом, но тело… тело было ее тюрьмой. — Рауль долго молчал, и она терпеливо ждала, когда он заговорит. — Вот почему мать ушла от отца. Как только он узнал, что Лизль останется инвалидом, он потребовал, чтобы ее поместили в заведение. Естественно, мать отказалась. Лизль любила нас; она была неотъемлемой частью семьи. Мать продержалась шесть лет, но, когда пришло время учить Лизль, отец поставил ее перед выбором: поместить сестру в заведение или навсегда покинуть дворец. Он стал жесток с Лизль. Отцу был нужен наследник, и это означало, что матери предстояло оставить ему Жан-Поля.
