Чем больше я слушал Шумахера, тем яснее я осознавал, что он нестолько человек великихконцептуальныхразработок, сколькочеловекмудрости и действия. Он пришел к простой системе ценностей и принципови сумел применить ее во многих тривиальных ситуациях для решениямножестваэкономическихи технологических проблем. Секрет его огромнойпопулярности лежит в том заряде оптимизма и надежды, который он несетлюдям. Онубежден, что самые необходимые вещи можно делать просто иочень эффективно, в малых масштабах, с очень небольшим начальным капиталом, и не чиня насилия над окружающей средой. На примере сотен успешных применений своих принципов он все больше убеждался втом, чтоего "экономика, уважающая людей" и "его технология с человеческим лицом" могут быть осуществлены обычными людьми, что действовать можно инужно уже сейчас.
В нашей беседе Шумахер часто возвращался к осознаниювзаимосвязивсехявлений и огромной сложности путей развития природы и процессов, в которые мы все включены. Мы достигли полного согласия в вопросе этого экологического осознания. Мы также разделили надежду, чтопринцип дополнительности — динамическоеединствопротивоположностей — необходим для понимания жизни. Шумахер выразил это так: "Вся драмаэкономической жизни и, конечно, жизни вообще, заключается в том, чтоона постоянно требует примирения противоположностей".Он проиллюстрировал это положение с помощью универсальнойпарыпротивоположностей, просматриваемой во всех экологических циклах: рост и упадок. Он назвалэто "лучшим признаком жизни".
Шумахер указал, чтовсоциальной и политической жизни такжесуществуют подобные проблемы противоположностей, которые не могут бытьразрешены, но могут быть преодолены мудростью. "Сообществам нужны стабильность и перемены, — утверждал он, — порядок и свобода, традицияи новшества, планирование и невмешательство. Наше здоровье и счастьепостоянно зависят от одновременного преследованиянесколькихвзаимнопротивоположных целей".
В завершении нашей беседы я спросил Шумахера, не доводилось лиему встречать политиков, которые ценили бы его взгляды. Он сказал мне, что невежество европейских политиков устрашает, и я почувствовал, чтоонособенноостро ощущает недостаток признания в своей родной Германии."Даже политики самого высокого ранга удручающе невежественны, — жаловался он. — Это тот случай, когда слепой ведет слепого".
"А как насчет Соединенных Штатов?" — поинтересовался я. Шумахер полагал, что там ситуация более обнадеживающая. Недавно он в течение шести недель ездил по США ивездееговстречаливоодушевленныетолпы людей. Он сказал, что во время этого турне он также встречался снесколькими политиками и нашел у них больше понимания, чем вЕвропе.
