В течениенесколькихлетмояточка зрения в этом отношениипретерпела глубокое изменение, и в книге "Точка поворота",которая вконцеконцов была написана, я представлял новую физику не как модельдля других наук, а как важный специальный случай более общего подхода — системной теории.
Этот существенный для меня переход от "физического" мышления ксистемному совершался постепенно и в результате многих влияний, но более всего под влиянием одного человека, Грегори Бэйтсона, изменившегомою точку зрения. Вскоре после знакомства со мной Грегори Бэйтсон сказал шутливо одному общему знакомому: "Капра? Он же сумасшедший! Он думает, что мы — электроны!" Это замечание дало мне первоначальный толчок, и мои последующие контакты с Бэйтсоном в течение последнихдвухлетглубоко изменили мое мышление и дали мне ключ к радикально новомупредставлению о природе, которое я стал называть "системным подходом кжизни".
Будущие историки сочтут ГрегориБэйтсонаоднимизнаиболеевлиятельных мыслителей нашего времени. Уникальность его мышления связана с его широтой и обобщенностью. Во времена, характеризующиеся разделением и сверхспециализацией, Бэйтсон противопоставил основным предпосылкам и методам различных наук поиск паттернов, лежащих за паттернами, и процессов, лежащих в основе структур. Он заявил, что отношениядолжны стать основой всех определений; его основная цельсостоялавобнаружении принципов организации во всех явлениях, которые он наблюдал, "связующего паттерна", как он называл это.
Я увидел Бэйтсона впервые летом 1976 года в Баулдере, штат Колорадо, где я читал курс в буддийской летней школе, а он приехал прочесть лекцию. Эта лекция была моим первым соприкосновением с его идеями. Ямногослышало нем до этого — в университете Санта Круз былсвоего рода "культ Бэйтсона" — но книги его,"Шаги к экологииразума",я не читал. Во время этой лекции воззрения Бэйтсона и его стильпроизвели на меня большое впечатление: больше всего меня поразило то, что его главная мысль — переход от объектов к отношениям — точно соответствовал выводам, к которым я пришел, основываясь на современнойфизике. После лекции я обменялся с ним несколькими фразами, но по-настоящему узнал его двумя годами позже, в последние два года его жизни, которыеонпровелв Эсаленском институте в Биг-Суре. Я часто бывалтам, проводя семинары, и навещая друзей, которых у меня быломногосреди эсаленского персонала.
Бэйтсон был весьма импозантной фигурой: гигант не толькоинтеллектуально, но и физически, он был высок и внушителен на всех уровнях. Его многие боялись; я так же испытал перед ним нечто вроде благоговейного страха, особенно вначале. Мне было трудно просто заговоритьс ним;я постоянно чувствовал, что мне нужно утвердить себя, сказатьилиспросить что-нибудь умное, и лишь очень постепенно я начал вступать с ним в разговор, и то не слишком часто.
