— Ну, кажись, выдохлись, — обрадовался Пименов. — Можно теперь и пообедать.
Боец принес два котелка, с кашей и щами.
— Старший политрук, присоединяйся, — предложил полковник и протянул мне ложку.
Каша чуть пригорела и пахла дымом. Мне показалось, что она чуть-чуть отдавала пороховой гарью.
— Ничего, так-то даже вкуснее, — смеялся Пименов. — Потом эту кашу еще вспоминать будем.
— Если уцелеем.
— Да, ленинградцы забыли, видно, про нас, — вдруг сказал полковник.
— Им тоже нелегко.
— Понимаю… Хорошо, хоть самолеты изредка присылают, боеприпасы подбрасывают и раненых вывозят. Как думаешь, Павловский, вспомнят, что мы есть на свете?
— Должны.
— И я так думаю, — Виктор Матвеевич задумался.
Прибежал связной:
— Товарищ полковник, немцы обошли Ладеева!
Пименов подскочил. От резкого движения котелок с остатками еды опрокинулся на землю.
— Как обошли! Каким образом?
— Должно быть, с левого фланга прорвались. Слышите?
На левом фланге действительно шла перестрелка. Пименов вызвал лейтенанта Г. Кабака и приказал:
— Соберите быстро сводную группу из моряков, артиллеристов, из остатков вот его, Павловского, истребительного отряда и ударьте по прорвавшимся немцам с тыла. Живее!
К счастью, инженерный батальон вовремя закрыл образовавшуюся брешь. Прорвавшийся противник, оказавшись отрезанным от своих, думал уже не о том, чтобы сбить с позиций подразделения 79-го стрелкового полка, а как самому вырваться из «мешка». Спастись удалось лишь немногим.
На третий день гитлеровцы прекратили атаки. С утра над нашими позициями появился «юнкерс», но вместо бомб на землю посыпались листовки. Я поднял одну из них. На клочке бумаги размером с тетрадочный лист — изображение занятой фашистами Эстонии, полуокруженного Ленинграда и полуострова Сырве, помеченного пятиконечной звездой.
Рисунок не нуждался в пояснениях. Ниже следовало обращение гитлеровского командования к моонзундцам. Льстиво называя нас героями, захватчики предлагали сдаться в плен, так как дальнейшее сопротивление якобы бесполезно.
Ключников, тоже разглядывавший листовку, иронически сказал:
— У этих аккуратистов все по теории. Окружены, — значит, сдавайтесь на милость победителя. Держи карман шире — так мы и разбежимся к вам. Ждите!
Гитлеровцы соблаговолили дать нам на раздумье всего одни сутки.
Генерал Елисеев вызвал меня на КП и сказал:
— Пока тихо, Павловский, послал бы в тыл кого-нибудь. Нужно прощупать. Хорошо бы «языка» раздобыть.
Я отрядил на задание моряков Еремина и Губенко. Еремин — отличный спортсмен и наездник. Он в совершенстве владел арканом, славился сообразительностью и находчивостью. Губенко, медлительный крепыш, без промаха стрелял. Вместе с лейтенантом Борисом Егоровым я проводил разведчиков за передний край нашей обороны и стал ждать, с беспокойством поглядывая на небо.
