– А на настроение Квадры тоже не повлияет? На твое, например? Для тебя тоже мелочь?
– Я привык к этой мысли, – пожал плечами эльф. – За восемь лет можно привыкнуть. И знаешь, если вдруг я ее у кого-то увижу, то тоже ничего не сделаю, особенно если с ней обращаются хорошо. Потому что это может отразиться на эльфах вообще. Так что я стерплю. И ты стерпишь, потому что всегда есть такое, что мы изменить не в силах. Тебе сейчас больно…
– Нет, – перебил Дан, задним умом приметив – восемь лет, а встретились они существенно позже, так что не это было причиной его ухода. – Я даже не знаю, как мне сейчас. Я эти дни не столько о Тике думал… не думал почти. Ни о чем. Я вспоминал. Складывал свою здешнюю жизнь на полочки.
– Чтобы не думать о Тике, – тихонько произнес Гай. – Не самый плохой способ. Ты прости нас, Дан, мы неоправданно жестоки с тобой. Какова бы ни была Тика, чувствам не прикажешь. А мне и вовсе помалкивать надо, потому что я и не влюблялся сильно. Так… по мелочи.
– Мал еще, – снисходительно уронил Аль, пряча улыбку. Гай выразительно оскалился. Нормальная пикировка. Друзьям можно быть нетактичными. Друзьям можно все.
Как только Дан восстановил силы, властитель послал их на задание. Сначала Дан решил, что это профилактическая мера и никакой надобности нет, но вечером накануне отъезда встретил Велира, который разыскивал Нирута. Дан с максимальной почтительностью объяснил, что хозяин приглашен на ужин понтификом.
– Жаль, – огорчился Велир. – Я рассчитывал… неважно. Не откажешься ли поужинать со мной, Дан?
– А я могу?
– Конечно, – удивился властитель, не отреагировав на почти неприкрытое хамство. Дану стало стыдно.
– Конечно, ваша милость. Простите, я немного не в духе.
– Я знаю. И если ты не хочешь, не стоит. Поверь, я не задет.
– Да нет, это я так… Вредничаю. Вы ведь и поговорить со мной хотите?
– Разумеется. Ну что, идем? Ты любишь дары моря? Знаю одно прелестное место, где подают замечательных осьминогов.
– Я бы лучше чего попроще. Мясо, что ли.
Велир рассмеялся и потащил Дана по аллеям дворцового парка, потом по улице, потом нырнул в какую-то щель и долго мотал Дана по переулочкам и тупичкам, пока не привел в весьма демократичное заведение вроде тех, которые кормили Дана по предъявлении браслета. Еда была незатейливая и вкусная. Вряд ли властитель питает к ней склонность, скорее, решил, что питает Дан (и правильно решил), а ему надо было зачем-то расположить Дана к себе. Уже шестой год старался. А Дан шестой год сопротивлялся, не столько не из антипатии, сколько действительно из вредности.
