— Здравствуйте, Гемпель, — произнес он, когда я остановился перед ним.
— Добрый день, Страж. Что случилось? Вы кого-то ждете?
— Вы идете к Андрахию Кинтариусу? — проигнорировал он мои вопросы.
— Совершенно верно, у нас с ним встреча.
— Он умер этой ночью.
Словно гром разорвал мою голову, я покачнулся, и в звенящей пустоте пронеслись его вчерашние слова: «…очень хочется узнать, что будет в конце… Боюсь не успеть». Он будто предчувствовал свою…
Тут же все в моей душе восстало против случившегося. Смерть не могла прийти в бессмертный город! За пределами Кэта, в Путешествиях, — да. Но не здесь. И не с моим другом!
Спокойные глаза холодно изучали происходящее в моей душе из-под полей шляпы.
— Сердечный приступ. Инфаркт. Обычно у стариков, — наконец произнес он. — Вы пройдете со мной взглянуть на тело?
Я покачал головой и вдруг почувствовал, что не смогу остановиться, что так и буду стоять тут, как лошадь перед кормушкой, и отрицать, отрицать, отрицать — и поход на виллу Андрахия, и саму возможность случившегося, — качать головой, пока этот спокойный человек не возьмет меня за виски своими сильными руками и не остановит это.,
Но Страж границы не помог мне, он просто стоял и ждал, когда я возьму себя в руки.
— Нет, — наконец смог выговорить я. — Я лучше вернусь в Кэта.
Так и не оправившись от потрясения, я развернулся и побрел в город.
Бесконечность, помноженная на зной и слепящий песок, потом блеклые травы, и я вышел на извилистые улочки и потерянно огляделся. Мои друзья Путешественники сейчас, наверное, отдыхают либо в ресторанах, либо в Игорном доме; второе вероятней, по крайней мере, некоторые из них точно там. Я решил пойти туда и ошарашить их сообщением. С этими людьми мы говорим на одном языке, более того, мы думаем одинаково. Лучше них меня не сможет понять никто.
Я выбрал направление и быстро зашагал к трехэтажному строению.
В просторном каменном зале наших было четверо. Правильно, один — в Путешествии, а Конрад, наверное, дома. Или в ресторане.
Рик с Бенедиктом играли в карты за большим дубовым столом. Против них играла пара откормленных горожан. У локтей мужчин стояли большие хрустальные кружки с пивом. Тотго, перегнувшись и почти лежа на бильярдном столе, метился в шар; рядом, картинно опираясь на кий, стоял Мэйсон. Кроме них в зале находилось еще человек пятнадцать — большей частью у стола, где стучал, подпрыгивая, шарик на колесе рулетки.
Секунду я растерянно выбирал, к какой паре подойти. Рик с Бенедиктом, казалось, с головой ушли в карты, игра велась слишком уж напряженно. Я выбрал бильярдистов.
