Ну-ка, дружок, может и мы попробуем сплясать?
Но отчего не стреляет Мирза?
— Оминиске! — послышалось из-под «хаммера». — У меня кончились патроны! Ромка, ты не достанешь из бардачка револьвер?
Вот идиот! Как Градов сможет добраться до этого самого бардачка, если путь к внедорожнику перекрыла гигантская туша?
И не ответишь же. Потому как нельзя отвести глаза. Так учил Усто ракс. Иначе нарушится некое зыбкое подобие моста, наведенного между человеком и быком. Зверь должен почувствовать твою силу и уйти или подчиниться.
— Хороший, хороший! — зашептал парень.
Бык шевельнул сначала левым, а затем правым ухом.
— Му-у! — пробурчал негромко.
Градов сделал плавное движение руками, возводя их к небу в жесте мольбы. И одновременно легонько топнул левой ступней.
То ли ему показалось, то ли гигант просто переступил с ноги на ногу, но правое переднее копыто ткнулось в песок. И кисточка хвоста маятником качнулась слева направо.
Кисти Романовых рук уподобились чашам с огнем, а пальцы — язычкам пламени. Стан выгнулся дугой. Ноги начали выбивать некий ритм.
— Му-у-у! — чуть громче фыркнуло четвероногое.
— Твою мать! — прошипел Рахимов. — Чем ты там занимаешься, ишак? Никак, показательные пляски затеял? Нашел время!
Бык, не поворачиваясь, лягнул задней ногой по машине. Металл дверцы, не выдержав, вогнулся.
— Кутак! — завопил благим матом Мирза. — Что творишь? Оно ж бешеных денег стоит!
За первым последовал второй удар. Жалобно дзынькнув, посыпались стекла.
Хозяин внедорожника благоразумно заткнулся.
— Ну-у? — подмигнул (или это показалось журналисту?) гигант.
Романа не нужно было подстрекать к пляске. Она являлась частью его организма.
Шаг влево, шаг вправо. Правая рука вверх, левая вниз, потом наоборот. Пальцы-язычки плещутся на ветру. Таз совершает медленные кругообразные движения. Дыхания почти не слышно, биения сердца тоже.
Зверь качает головой в такт ритму, задаваемому ступнями человеческих ног, попирающих песок. Людское ухо, наверняка, и не уловило бы этого звука. Но не бычье. Оно слышит все и вся.
Слышит удаляющиеся звуки выстрелов.
Предсмертный рев падающих под пулями невест-подружек.
И легкие шаги приближающегося к нему танцора.
Поворот тела вокруг оси.
Носок правой ноги едва не достает до бычьей морды.
Две пары глаз продолжают всматриваться друг в друга.
Ладонь правой руки Романа ложится на мощный лоб точно посредине между двух рогов.
Глаза в глаза.
Левая рука касается холки. Там, где начинает расти жирный горб.
