Подобной наглости спускать было нельзя.
Отец Иоанн, закатав длинные рукава своего облачения, стал в боевую стойку.
— Ого! — оценил Степан. — Вы и восточными единоборствами владеете, отче?
— Айкидо коку ренмей, — скромно уточнил батюшка. — А ты, чадо, чем владеешь?
— Шиванат, — ответил Плясун, снимая куртку и сосредоточиваясь.
— У Голдина учился? — уважительно поцокал языком Опрокидин. — Как же, как же, слыхал. И даже лично общался на одном из конвентов. Кажись, на «Росконе».
Между тем рядом с задирой появились и прочие его приятели-«грешники». Стряхнули с плеч балахоны, чтобы те не мешали.
Степан оценивающе разглядывал противника.
Первый, зачинщик свары, был кукольным красавчиком чуть старше двадцати. По своим физическим данным он явно не тянул на лихого бойца. Хлипковат, стать не та. В рукопашном бою ему надеяться не на что. С одного удара свалят.
Зато остальные четверо уж точно не были слабаками. Один — низенький и рыжий крепыш-мордоворот с пудовыми кулаками. Второй — с черной повязкой на правом глазу и странной прической — выкрашенные в голубой цвет волосы с помощью какого-то мусса были собраны во множество торчащих кверху косичек, от чего парень напоминал ежа. Третий — длинный, под два метра, с волосами, собранными в хвост. Глаза четвертого прикрывали черные изящные очки, гармонирующие с темной тканью костюма («модник», прозвал его про себя Чадов). Все по возрасту были едва ли намного старше заводилы. Двадцать три — двадцать пять.
Привлеченные шумом, вокруг стали собираться посетители Бара. В том числе и здешние вышибалы.
— Помочь, батюшка? — спросил один из них, выразительно постукивая по ладони увесистой бейсбольной битой.
— Сами справимся, чадо, — плотоядно ощерился отец Иоанн и, вытянув палец, обвел по кругу зрителей. — Не вздумайте вмешиваться. Это наш бой!
Повернулся к журналисту:
— Как, Плясун, сдюжим?
— Должны, — пожал плечами парень.
— Чё ты там шепчешь?! — вскинулся предводитель пятерки. Красавчик явно чувствовал свою силу и искал драки. При более чем двойном численном перевесе это было нетрудно.
М-да, подумал Чадов, а ребята ушлые. Совсем не подарок к Восьмому марта, как любил говорить сэнсей Голдин. Вон как красиво заходят с двух сторон, медленно и уверенно. Ну, ничего, мы тоже не сахар. Лишь бы святой отец не подкачал.
— Чё зенки пялишь?! — взвизгнул красавчик.
— Не цепляйся к нему, Паук, — с ленцой обронил «модник». — Не видишь, парень ни при чем. Приезжий, да? Зачем ему в наши дела лезть?
