Слова легко слетали с языка доктора Кукиля, говорил он не слишком громко, но и не слишком тихо, ровно настолько отрегулировав силу звука, чтобы его речь не заглушал шум двигателя, и ничуть при этом не напрягаясь. Время от времени он поворачивался к Юлии и улыбался. На стеклах его очков мелькали синие сполохи ламп маскировочного уличного освещения.
Юлия сидела, прижавшись к дверце, вполуха слушая доктора Кукиля. Большую часть его болтовни она просто не воспринимала, словно привычный шум, вроде журчания ручья, если сидеть на его берегу достаточно долго. В последние дни доктор Кукиль почти беспрерывно названивал ей, иногда и по два раза на дню. Но не из-за главного. И каждый раз, когда в квартире раздавался резкий звонок, она думала: вот-вот, сейчас. За этим «сейчас» скрывалось ожидание того, что должно было произойти, что непременно произойдет, это могла быть весточка от Эрнста либо кто-нибудь от него. Или — более того — он сам. Юлия понимала всю тщетность ожиданий, иллюзий, надежд. Но что ей оставалось кроме них? Плохо, очень плохо, когда в тебе угасает последняя искорка надежды.
И Юлия жила в постоянном ожидании. Что-то непременно должно произойти, так дальше продолжаться не может, должно прозвучать спасительное слово, иначе ей не вынести этого затянувшегося напряжения, в котором она жила. Но кроме доктора Кукиля никто ей не звонил. И ей начинало казаться, что те, кто прежде, до ареста и осуждения Эрнста часто бывал у них, никогда не существовали на этом свете. Друзья… Стоило ей мысленно произнести это слово, как по ее лицу пробегала едва заметная грустная усмешка. Друзья… И она задумывалась, насколько все же истинно утверждение о том, что стоит тебе оказаться в беде или, того хуже, — угодить в черный список врагов нации, как вокруг тебя мгновенно образуется вакуум. Прежде она не хотела верить в подобные вещи, вероятно, оттого, что Юлия, как и Эрнст, всегда и независимо от обстоятельств была готова прийти на помощь тем, с кем была связана узами дружбы. Однако теперь приходилось убеждаться, что их былые «друзья» придерживаются несколько иного мнения на этот счет. Горько и печально было осознавать это. Доктор Кукиль давно и упорно атаковал ее, склоняя сходить с ним куда-нибудь посидеть.
— Вам просто необходимо вдохнуть струю свежего воздуха, сударыня, — постоянно повторял он по телефону. — Не сидеть же вам бесконечно в четырех стенах, думая о том, чего вы не в силах изменить. Так недолго и дойти до ручки, уж поверьте мне!
