Роб до сих пор не был уверен, что согласен с отцом, уговорившим его оставить ненадолго клан ради присутствия на коронации Якова из Йорка.[1] Разве законы, принятые надутыми аристократами в напудренных париках и накрахмаленных брыжах, писаны для Макгрегоров?! Роб фыркнул. Да большинство этих спесивых индюков знать не знают о Макгрегорах со Ская! И уж, конечно, даже если кто-то и вспомнит о существовании их клана, ни один из них не осмелится сунуться в их горы, чтобы установить там свои дурацкие законы. Макгрегоры ничего не должны королю Англии!
— Бывают случаи, когда лучше избегать открытого неповиновения, — вторгся в его мрачные мысли ворчливый голос отца. — Безопасность клана — превыше всего. Помни об этом!
Будучи старшим сыном и прямым наследником верховного вождя клана Макгрегоров со Ская, Роб с детства научился понимать образ мыслей своего отца. И знал, что выказать поддержку новому королю — мудрый и дальновидный ход. Хотя ему самому не было решительно никакого дела до того, что происходит на юге от их границы, в парламенте оставалось немало таких, кто считал образ жизни шотландских горцев с их вождями, пользующимися непререкаемой властью среди членов клана, устаревшим, а следовательно, пора покончить с этим. В общем, если ради безопасности клана потребуется облобызать руку нового короля, угрюмо подумал Роб, он это сделает.
Для него не имело большого значения, кто вождь, он или его отец. Роб давно уже привык принимать на себя ответственность за судьбу клана. Он не чурался никакой работы — возделывал землю, пас овец, чинил прохудившиеся крыши, хотя никогда не признался бы даже самому себе, что тяжелый физический труд доставляет ему удовольствие. Вместе с отцом он решал, что будет лучше для членов клана и их семей, и при этом неустанно упражнялся во владении мечом, хорошо зная, что только сильная воля и крепкая рука помогут ему удержать то, что он по праву считал своим.
Но сейчас Роб был в ярости. Его бесило, что он должен оставить клан ради того, чтобы облобызать руку человека, который скорее всего со страху намочил бы штаны, случись ему оказаться на поле брани.
— Объясни мне еще раз, какого черта тебе понадобилось свернуть на эту тропу, Уилл? — спросил кузена Роб, натягивая поводья, чтобы заставить своего крупного жеребца держаться подальше от канавы, до краев заполненной жидкой грязью.
Их отряд остался дожидаться их на дороге у английской границы. Идея сделать небольшой крюк принадлежала Уиллу, и Роб то и дело спрашивал себя, какого черта он послушался и почему согласился на то, чтобы с ними поехали еще несколько человек из отряда.
