Давина осторожно потрогала края раны, потом обтерла их влажной тряпкой.
— И тем не менее ваш отец готов принести клятву верности новому королю?
— Те законы, что лишили нас родины, были отменены королем Карлом II, — напомнил ей Роб.
Давина молча кивнула. Ей не раз доводилось слышать о том, каким добрым королем был покойный Карл II. Слишком добрым, как считали некоторые. Он отменил многие законы, которыми пуритане опутали Англию по рукам и ногам. Король повелел снова открыть театры, разрешил вновь праздновать Рождество. В эпоху его правления англичане смогли носить цветные, сшитые по моде платья, а искусства переживали небывалый расцвет.
— Выходит, вы были среди тех, кто помог королю Якову вступить на престол? — спросила она.
— Ему видней.
Великолепный ответ. Это могло означать только одно: по каким бы причинам Роб Макгрегор ни кинулся ее спасать, он не тот человек, который станет бездумно выполнять чьи-то приказы, а подождет, пока у него не появится собственное мнение.
— Ну а теперь я бы тоже хотел задать вам один вопрос, — перебил ее Роб.
Давина закрыла глаза, моля Бога простить ее, если ей снова придется солгать.
— Вы любите его?
Ее руки задрожали так, что она едва не уронила тряпку.
— Как я могу любить человека, которого в глаза никогда не видела? Только слышала, что…
— Я говорю о капитане Эшере, — перебил Роб.
— О-о…
Давина открыла глаза и тут же пожалела об этом, заметив искорку любопытства в его суровых глазах. Осторожнее, одернула она себя.
— Конечно, люблю. Эдвард мне как брат.
Моля Бога о том, чтобы он удовлетворился этим ответом, Давина снова занялась раной.
Вероятно, так и случилось — пока она перебинтовывала ему плечо, Роб молчал, словно набрав в рот воды. Он коротко поблагодарил ее, приказал Уиллу первым нести дозор, после чего вытянулся на земле возле Давины и велел ей тоже ложиться спать. Кивнув, она смотрела, как он поерзал, устраиваясь поудобнее, потом положил забинтованную руку на голый живот и закрыл глаза.
Что ей теперь делать? Давина оглянулась, перехватив на лету улыбку сидевшего у костра Уилла, потом осторожно улеглась на бок и тоже закрыла глаза, успокоенная ровным дыханием спавшего Роба.
Капитан Эшер боялся, что его вот-вот стошнит. С каждым глотком воздуха его легкие наполнялись смрадом горящей человеческой плоти. Он лежал, боясь пошевелиться. Что происходит… ушли ли они наконец, гадал он. Гробовая тишина и мрак окутали землю, словно тина, поднявшаяся со дна илистого пруда, и это было еще страшнее, чем человеческие голоса, незадолго до этого прозвучавшие у него над головой. Сообразив, что он, возможно, единственный, кто остался в живых после резни, Эдвард притворился мертвым.
