Дарьяна Манукяновна, уже в оранжевом халате, смотрела на товарища полковника сверху вниз - он был на целую голову ниже, - произнесла тихо, но властно: - И чтоб ни один волос с головы аналитика...Он, как ваш агент? Опытный. - Часто видит вашего Банкира? - Частенько, - уклонился от прямого ответа.
Не мог же он сказать, что агент видит Банкира гораздо чаще, чем уважаемая Дарьяна Манукяновна видит собственного супруга. Повелительнице это знать ни к чему: ещё где-либо проговорится. А потерять ценного агента легче лишиться собственной руки.
Но она и сама понимала, как это важно иметь во враждебном стане своего человека. - А нет ли в нашей фирме Тюлевых? - Был один... По рекомендации... - Знаю, по чьей, - резко перебила его Дарьяна Манукяновна. - Впредь все вопросы приема согласовывать со мной. - Но шеф... он, понимаете... - замямлил товарищ полковник. - Шеф бывает болен. - Да, да... Конечно...
Уточнять что-либо не стоило. Команда ликвидировать майора Красия исходила от нее. Майор сообщил Тюлеву, кто украл у него четыре миллиона .На этом он хотел заработать тыщенки четыре "зеленых" и наконец-то купить себе "жигуля". Всего-навсего.
Мало кто знает, что стукаческие деньги - самые ядовитые. Андрей Лукьянович вроде и долго служил в особом отделе армии, но не понял очевидного: частные сыскари , как правило, превосходят государственных они работают сдельно.
19
В этот вечер Клара не узнала своего отца. Вернулся он от Лозинских туча тучей. Он не видел ничего вокруг. Вел себя как лунатик: машинально под вешалку поставил кейс, снял утепленную кожанку, бросил на полку каракулевую кепку с кожаным козырьком. Кепка упала на пол - не поднял.
Как слепой, проследовал мимо дочери, которая уже целых полчаса, сидя в коляске, ждала своего папочку. Клара как разбудила его: - А почему меня не поцеловал? - Ах, да! - Поцеловал холодно, небрежно, отрешенно. - Что случилось? - Случилось... - Надеюсь, не с Ананием Денисовичем? - С Фиделем. - А ну, рассказывай. - Клара за ним покатила коляску.
Он таиться не стал. Поведал, что узнал от Дарьяны Манукяновны. Насколько мне известно, она ни за кого никогда не беспокоилась. А тут...
В дрогнувшем голосе дочери отец уловил ревнивые нотки.
"Ах, бедная девочка!.. Что за женщины?.." И у толстухи Дарьяны Манукяновны он почувствовал трепетное сердце, когда она своему врачу сообщала печальную новость. Фидель Михайлович для неё уже значил больше, чем собственный муж, всячески опекаемый могущественным братом.
