— В таком случае я должен вам сказать, что я нисколько не напуган. Бог мой, чего мне бояться? Того, что еврей пришел в мой дом? Вы ведь духовное лицо, рабби?
— У вас свои духовные лица, дон Альваро.
— Тогда вы не можете даровать мне утешение.
— Пожалуй, нет, — согласился Мендоса. — Я пришел за утешением к вам, что непростительно, а теперь, с вашего позволения, я удалюсь и больше ни с какими просьбами обращаться не буду.
— С какими просьбами, рабби? Что я могу для вас сделать?
— Вы уже достаточно сделали. Если вы помогли мне однажды, разве это значит, что вы всегда должны мне помогать?
— Возможно.
— Придя сюда, я подверг вас опасности, а значит, вы больше ничего мне не должны, — сказал Мендоса.
— Зачем вы пришли?
— Следует ли мне отвечать?
— Думаю, да, — кивнул Альваро. — Я и так плохо сплю. И не хочу совсем лишиться сна.
— Хорошо, — согласился еврей. — Известно, что вы друг Торквемады.
— Откуда вам это известно? — удивился Альваро. — Потому что в тот раз я был с ним?
— В Сеговии давно об этом знают.
— Пусть так, я его друг, — пожал плечами Альваро. — Ничто человеческое ему не чуждо, он чувствует, страдает и тоже плохо спит — верите вы этому или нет.
— Верю.
— Он человек и нуждается в друзьях. Вы правы, мы дружим уже много лет.
— В таком случае вы должны знать, что он решил разрушить нашу синагогу — сжечь ее дотла.
— Не может быть! Это нелепость! Зачем?
— Разве мало тому причин, дон Альваро? Неужели вы не видите? Торквемада ненавидит евреев. Вы скажете на это, что многие ненавидят евреев. Но он ведь еще и великий инквизитор — глава инквизиции всей Испании.
— Пусть так, но ему не дозволено ни ущемлять права евреев, — возразил Альваро, — ни разрушать синагогу. И вы это знаете. Инквизиция имеет право карать еретиков, вероотступников, богохульников, но не евреев.
— Права, нарушение прав — вы изо всех сил стараетесь мыслить в рамках закона, дон Альваро. Но все решает сила. Торквемада говорит, он проповедует. Он призывает обуздать заразу. Он добродетельный человек, ваш Торквемада, и полагает, что исполняет Божью волю. Это беда всех добродетельных людей. Они говорят от имени Бога, и Торквемада слишком многих убедил в том, что Бог хочет, чтобы синагогу сожгли.
Альваро пристально смотрел на Мендосу — мрачно, подозрительно, ничего не говоря. Мендоса некоторое время сидел молча, а потом стал подниматься.
— Должен ли я покинуть ваш дом, дон Альваро?
— Только если сами того хотите, — пожал плечами Альваро.
