Незапланированная беременность была той ценой, которую она заплатила, но ему вовсе не обязательно об этом знать. Как хорошо, что тогда она не стала узнавать имя человека, от которого забеременела. Джонатан принадлежал только ей. Она любила его всем сердцем, любила так же сильно, как в этот момент презирала Доминика Боргезе.
Ей нужно было выставить его за порог, пока не вернулся ее сын.
— Хорошо, — сказала она, делая несколько шагов назад, как будто расстояние между ними могло помочь делу. — Ты прилетел в Нью-Йорк, чтобы во всем разобраться? Ты в этом преуспел. Той ночью я была не права. Ты ведь именно это хотел услышать, не так ли?
Было это так на самом деле? Откуда ему знать, что все окажется так непросто? Что за какой-то миг все переменится?
Пять лет назад они были равны. Мужчина и женщина, застигнутые страстью, презиравшие весь свет с его условностями. Теперь она была дель Веккио, принцессой, отданной на поругание крестьянину.
Правила игры изменились.
Ее взгляд, когда она увидела его у двери, был полон страха пополам с желанием, он, словно нож, пронзил его. И то, что теперь она пыталась отделаться от него, как будто одно его присутствие могло оскорбить ее, подогрело его гнев.
Человек становится либо рабом своего гнева, либо его хозяином. Эту истину Доминик усвоил рано.
— Скажи что-нибудь, — потребовала Арианна, — и не смотри на меня так. Я ведь извинилась. Чего еще ты хочешь?
Доминик без колебания ответил:
— Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Это было уже слишком.
Последние двадцать четыре часа Арианна прожила как в лихорадке, и это, должно быть, всего лишь…
Неудачная шутка? Насмешка безумца? Она посмотрела на Доминика. Тот казался спокойным и совершенно вменяемым.
— Ты хочешь, чтобы я… — Она не смогла даже закончить. — Так что ты хочешь, чтобы я сделала?
— Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Арианна расхохоталась. Они не знали друг друга, они испытывали друг к другу неприязнь, у них не было ничего общего, ничего, кроме сына, о существовании которого он даже не догадывался. И он предлагает ей выйти за него замуж! Но почему бы и нет!
Да и что еще ей оставалось делать, когда весь мир сошел с ума?
Глаза Доминика превратились в узкие щелочки.
— Мое деловое предложение кажется вам забавным, синьорина?
По крайней мере, он не называл это предложением руки и сердца. Арианне стало еще смешнее.
— Хватит, — прорычал он, — в этом нет ничего смешного.
Он был прав. Это было просто ужасно. Она пару раз глубоко вздохнула.
