— Аккуратней, дорогая. Не очень мудро ссориться с единственным человеком, который может тебя спасти. Тем более глупо давать ему пощечину.
— Ты спасаешь отца и ваш заветный трон, — напомнила она, пытаясь освободить свою руку.
— Неважно. В любом случае это тебе во благо, — отозвался Халил и нахмурился. — Если только у тебя нет каких-то тайных замыслов.
— Чертов шейх, ты — сукин сын, — прошипела она.
— Правда? — хмыкнул Халил. — Хочешь, чтобы я поверил, будто твой отец приехал за тобой в Америку, похитил и привез сюда?
— Ты и правда умеешь думать? — саркастически спросила Лейла. — Я удивлена.
— Еще раз спровоцируешь меня, — тихо сказал он. — И пожалеешь.
— Со мной уже ничего не может случиться. Самое страшное я испытала. Хуже ничего не будет.
— Ошибаешься. Пока ничего страшного в твоей жизни не произошло. Но может, если ты будешь брыкаться. Однако ты не ответила на мой вопрос. Как ты здесь оказалась?
— А ты мне поверишь? Нет же, — рассмеялась она. — Конечно, нет.
Ну что ж, она права, не мог не признать мужчина. Ее ответ действительно не имел никакого значения.
Халил делал все это не для нее. Он понимал, что если распространится новость, что американскую женщину силой заставили выйти за Бутруса, то это бросил тень на дипломатические отношения его страны с остальным миром.
К тому же туристы не поедут в страну, в которой похищают женщин, а это нанесет ощутимый удар по национальной экономике.
— Мы теряем драгоценное время, — сказал Халил. — Если хочешь выбраться отсюда, то будешь меня слушаться.
— Ты и твои люди очень любят командовать.
— Я и мои люди?
Его интонация намекнула Лейле на то, что лучше бы закрыть эту тему. Но она была слишком зла, чтобы так легко отступить.
— Именно так. Вы все одинаковые. Постоянно отдаете приказы. Превращаете женщин в рабынь. Но я не буду повиноваться.
— Ты не чувствуешь, когда приходит время замолчать. Придется принимать радикальные меры! — взревел Халил и, неожиданно притянув ее к себе, поцеловал.
Лейла попыталась сопротивляться, но Халил был слишком сильный и без труда удержал ее в объятьях.
Поцелуй стал убедительнейшим доказательством мужского преимущества.
До тех пор, пока он не почувствовал вкус ее слез.
Осознание того, что она плачет, пронзило его как нож. За один день он превратился в мужчину, который запугивает женщину и использует силу, как лучший способ дрессировки.
— Не плачь, — тихо попросил он. — Милая. Не плачь, дорогая. Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
