— Какая?.. — Билл не умел описывать богинь. — Ну, скажем… Да я вам тысячу раз говорил!
— Правда, говорили, — признала Флик.
— Хорошо, когда есть кому рассказать, — продолжал хозяин. — От Джадсона толку мало. Другое дело — вы. Настоящий друг! Вам я…
— Она бы чинила вам носки? — спросила гостья.
Билл растерялся. Недавно он понял, что штопка — одно из самых достойных занятий (для женщины, конечно), и ему не хотелось находить недостатки в Алисе. Но против правды не пойдешь. Алису, штопающую носки, он не мог себе представить.
— Понимаете, — сказал он, — она в другом духе… такая светская.
И с удивлением заметил, что тон у него виноватый.
— А, вон что! — откликнулась гостья.
Они помолчали. На решетку выпали угольки. Терьер взвизгнул во сне; вероятно, ему снилась охота.
— Вы пишете ей по вторникам? — беспечно осведомилась Флик.
— Ой, Господи! — Билл уронил трубку. — Совсем забыл.
— Идите, пишите, а то почту упустите.
Билл с удивлением заметил, что секунду, одну секунду ему было лень вылезать из кресла. Письма он писал в столовой — только там стол не качался, как лилия; а приятно ли уходить из такого уютного уголка?
Однако лучшее, высшее «я» быстро одержало победу. Он встал и вышел. Флик отложила работу и стала смотреть на огонь. Потом, нетерпеливо дернувшись, снова взялась за иголку и штопала минут пять, когда пришел Джадсон.
— Здравствуйте! — сказала Флик. — А мы уже беспокоились. Случилось что-нибудь?
Джадсон опустился в кресло, покинутое Биллом. Он был явно расстроен и явно нуждался в сочувствии.
— Да уж! — отвечал он. — Вам я расскажу, вы поймете. Кто-кто, а вы смеяться не будете.
— Конечно!
— Ну вот. Вы знаете не хуже меня, что бывают тяжелые минуты. Особенно в этой жуткой стране. Ветер дует, все промозгло… В общем, надо выпить, а то простудишься. Спросите любого врача. Правильно? Надо?
— Если вам от этого лучше…
— Вот. А разве тут выпьешь? Билл — прямо как полиция.
— Он говорит, он о вас заботится.
— Уж он скажет! — холодно отозвался Джадсон.
— Потом, он обещал вашей сестре.
— Противно смотреть! — взволновался Джадсон. — Смотреть противно, как он перед ней пресмыкается. Она на него чихать хотела.
— Да?
— А то как же!
— Я думала, они — жених и невеста.
— Все может быть. Но вы уж мне поверьте, она его просто использует. Вообще-то она ничего, меня не обижает, но одно дело — брат, другое — прочие люди. Ей бы только пококетничать. Вечно у нее человек десять на привязи. Помяните мое слово, бросит его, как миленького! Врежет — будь здоров.
