Зато скоры на руку молодые.
Понуро ушли посланцы. Не хотелось им, чтобы покинул Хирон пещеру Пелиона. Но ведь быть тому, как решил сход!
Простился Хирон с Пелионом. Что он взял с собою, какие зелья и коренья, какие камни, не узнали ни лапиты, ни кентавры. Только знали: взял он с собой в чашечке бессмертника каплю заветную амброзии и нес ее бережно до самой пещеры на Малее.
На острове Пелопа гора Малея. Есть и там высоко над морем пещера.
Скоры на руку молодые.
Говорили, спорили, кричали. И казалось, будто двинулся лес со всех скатов, вершин и ущелий к пещере Хирона, на поляну. Отовсюду двинулись лапиты: снизу, сверху, с боков — всюду листья шелестят воинственных шлемов.
— Уходи, Хирон, с Пелиона!
Но уже не было в пещере Хирона. Далеко ушел он.
И увидел издалека Хирон высоко над своей пещерой на утесе тьму древолюдей. То Гилей шли на подмогу — изгонять Хирона с Пелиона. Навалились древолюди на утес, нависающий над пещерой, ухватились за него сотнями рук, уперлись сотнями ног в камни, раскачали утес и сверху обрушили на пещеру Хирона. Всю поляну загромоздили обломки. Дождем камней оросили в глубине под нею долину Думы Пелиона. И одним обломком, утесом, забили древолюди вход в пещеру.
Так был изгнан Хирон, сын Крона, кентавр, учитель героев.
Только далеко за полдень дошел старый Питфей до поляны. Смотрит — нет поляны. Нет пещеры. Нет Хирона.
Стал Питфей, муже-сосна, перед забитой пещерой. Тяжки сделались ему старые, усталые ноги. Не сошел он больше с того места.
Так стоит он одиноко и грозно, весь рогатый, старым великаном на заваленной обломками поляне, и смолистая слеза каменеет на користой груди сосны-великана. И качает он старой головой, на которой иглистые перья:
— Где же ты, титанова правда!
Опоздал старый вождь Питфей. Подвели его старые ноги.
