детальный действием, не спорил о правах. Одни бояре, столь
некогда величавые в удельных господствах, роптали на строгость
самодержавия; но бегство, или казнь их, свидетельствовали
твердость оного. Наконец, царь сделался для всех россиян земным
Богом.
Тщетно Иоанн IV, быв до 35-ти лет государем добрым и, по 25
какому-то адскому вдохновению, возлюбив кровь, лил оную без вины
и сек головы людей, славнейших добродетелями. Бояре и народ во
глубине души своей, не дерзая что-либо замыслить против
венценосца, только смиренно молили Господа, да смягчит ярость
цареву — сию казнь за грехи их!
Кроме злодеев, ознаменованных в истории названием опричнины,
все люди, знаменитые богатством или саном, ежедневно готовились к
смерти и не предпринимали ничего для спасения жизни своей! Время
и расположение умов достопамятное! Нигде и никогда грозное
самовластие не предлагало столь жестоких искушений для народной
добродетели, для верности или повиновения; но сия добродетель
даже не усумнилась в выборе между гибелью и сопротивлением.
Злодеяние, в тайне умышленное, не открытое историей,
пресекло род Иоаннов: Годунов, татарин происхождением, Кромвель
умом, воцарился со всеми правами монарха законного и с тою же
системою единовластия неприкосновенного. Сей несчастный,
сраженный тенью убитого им царевича среди великих усилий
человеческой мудрости и в сиянии добродетелей наружных, погиб,
как жертва властолюбия неумеренного, беззаконного, в пример векам
и народам. Годунов, тревожимый совестью, хотел заглушить ее
священные укоризны действиями кротости и смягчал самодержавие в
руках своих: кровь не лилась на лобном месте — ссылка, заточение,
невольное пострижение в монахи были единственным наказанием бояр,
виновных или подозреваемых в злых умыслах. Но Годунов не имел
выгоды быть любимым, ни уважаемым, как прежние монархи
наследственные. Бояре, некогда стояв с ним на одной ступени, ему
завидовали; народ помнил его слугою придворным. Нравственное
могущество царское ослабело в сем избранном венценосце.
Немногие из государей бывали столь усердно приветствуемы 26
народом, как Лжедимитрий в день своего торжественного въезда в
Москву: рассказы о его мнимом, чудесном спасении, память ужасных
естественных бед Годунова времени, и надежда, что Небо, возвратив
престол Владимирову потомству, возвратит благоденствие России,
