Тайлер, правда, говорил ей кое-что другое, но зато Эмми попала в самую точку.
Красивое лицо Ника пошло красными пятнами. Эмми не без удовольствия отметила, что он наконец сбросил с себя худенькую ручку Анны, которая вцепилась в него, как птичья лапка в соломенный прутик. Эмми не стала дожидаться, когда из уст Ника вырвутся словосочетания похлеще «зачуханной телки», и, громко хлопнув дверцей кабинки, за которой целовалась сладкая парочка, побежала по коридору.
Возле школьных ворот ее настиг окрик Тайлера, которому не терпелось узнать, куда это Эмилия Даглборо сбегает посреди уроков. Эмми на бегу повернула к Нему зареванное лицо и со злостью, словно Тайлер был виновником всех ее несчастий, крикнула:
— Отстань! И вообще, хватит за мной бегать!
Лицо Тайлера вытянулось, как кусок резины. Он поправил очки, словно надеялся, что они изменят смысл слов, брошенных Эмми. Она слышала, как он что-то крикнул ей вдогонку, но ей было уже совершенно наплевать, что именно.
Она перевела дух лишь в нескольких шагах от дома — мысль о том, что придется общаться с предками и родственниками, которых ее мать, Айрис, и отец, Джордж, пригласили уже к сочельнику, заставила ее задуматься о том, где можно посидеть в одиночестве и как следует пореветь. Дело осложнялось тем, что Эмми убежала из школы раньше обычного, но это было вполне объяснимо с учетом того, что с завтрашнего дня начинаются рождественские каникулы. К тому же Эмми не слишком-то привлекала перспектива помогать взрослым с подготовкой к празднику. Какой уж тут праздник, когда на душе скребутся три тысячи самых когтистых кошек.
Эмми сразу подумала о чердаке. Во-первых, она уже не раз пряталась там от житейских бурь, а во-вторых, на чердак можно было подняться без риска привлечь к себе чье-либо внимание. Достаточно было отогнуть от забора доску, проникнуть в заднюю часть сада, зайти в небольшую пристройку, заваленную хламом, который, по словам бережливой Айрис, обязательно пригодится, подняться по узким и редким деревянным ступенькам и ты уже на чердаке, в своем маленьком царстве без подданных.
Свой план Эмми осуществила почти безукоризненно. Почти — потому что ее почуял Бобстер, вездесущий старина Бобстер, любивший Эмми больше, чем Джорджа, которому был обязан своим появлением в доме. К счастью, Бобстер отличался не только великолепным обонянием и слухом, но и умом, а потому не стал приветствовать юную хозяйку раскатистым лаем, а удовольствовался лишь тем, что легонько ткнулся носом ей в щеку и ласково лизнул шершавым языком.
